Своего предводителя они звали Брозом – бессмертным. Так называлась местная птица, которой приписывали это качество. Вроде как и огонь ее не берет. Возрождается, сколько ни пытайся убить. Томаринцы эту птицу рисовали на теле, как знак принадлежности к разбойничьему клану. Броз был единственным среди разбойников – стихийником огня. Сильным, надо признать.
Конечно, и речи быть не могло о том, чтобы полностью доверять друг другу. Это было некое зыбкое временное перемирие или союз, объединивший нас перед общим врагом. Но я все же был склонен верить, что дрались томаринцы с честью, не уступая нашим воинам. Хотя и прятали свои лица за масками, по понятной причине.
Но под конец нечто изменилось. Нам объявили, что едва враг стал отступать, как разбойничий клан прервал перемирие и атаковал королевские войска на территории леса. Все горело… Небо было черно от дыма. Я не возьмусь сказать, сколько томаринцев пали в том бою. Как и до сих пор не могу понять причины их предательства. Мы не собирались нарушать перемирие. И вскоре покинули бы эти земли. В ту пору не до разбойников было. Да и разумно ли выступать против отряда огнетворцев, который тогда числился в подчинении хозяина? Многие томаринцы были убиты…
Упомянуть хозяйке тот факт, что в разбойничьем клане находились и женщины, и дети, Соран не решился. Как и никогда не признался бы Синхелму, что нарушил его приказ, спасая одного из лесных мальчишек. Жив ли он сейчас? Смог ли выбраться из горящего леса? Рана была достаточно серьезна. Как его звали? Яр, кажется…
– Вы были дочерью кого-то из томаринцев, полагаю. Я не присутствовал при гибели ваших настоящих родителей. Но когда хозяин вернулся в лагерь и привез вас, то назвал сиротой. Я помню, как принимал вас из его рук. Казалось, что тельце в моих руках не весило ничего… В ту пору вы походили на госпожу Нерайн. Так же молчали, и память оставила вас. Хозяин приказал взять вас с собой в Беренгард. По возвращении велел звать Вандой. Кто посмел бы ослушаться? Все прекрасно поняли, чего желал Синхелм. И сделали вид, что так и должно быть.
Служанки отмыли вас, вплели в косы любимые ленты покойной госпожи и надели ее платье. А затем отвели к хозяйке… Слабость рассудка не позволила бедняжке распознать подмену. Опасаясь, что память могла к вам вернуться, решено было использовать морок. Нерайн словно ожила в те дни. Снова заговорила, снова смеялась. Не отпускала вас от себя ни на минуту. Тогда мне действительно хотелось оправдать поступок хозяина…
– Но однажды Нерайн поняла, что я – фальшивка, верно? – Трин не узнавала свой голос.