— Боюсь… — он накрыл мое лицо ладонями, и его кадык дернулся при глотке, когда он опустил свой лоб к моему. — Наш первый трах был колоссальным и изумительным. Если мы сделаем это еще раз… я потеряю себя в тебе. Я потеряю свою любовь к Нему.
«Ого. Ладно». Не зная, что на это ответить, я прибегла к одной из наших любимых шуточек.
— Вуду-вагина?
Он широко улыбнулся, но улыбка быстро померкла. Его ладонь согрела мою щеку, привлекая мое лицо к жестким граням его груди.
— Знаешь, что бы я сделал, если бы что-то случилось с тобой?
— Да.
— Нет, — свирепое возражение. — Ты не знаешь. Через что я прошел, когда Дрон забрал тебя у меня… — стальные руки обвились вокруг меня, лишив возможности дышать. — В тот момент я утратил веру. С чего бы Богу посылать тебя ко мне лишь для того, чтобы забрать тебя?
— С чего бы Богу посылать единственную женщину на планете к половозрелому мужчине, блюдущему целибат?
— Чтобы искусить меня. Я бы продал свою душу, чтобы вернуть тебя.
Не самая успокаивающая мысль, учитывая, что он — страж моей души. Я высвободила свои руки и обняла его за шею.
— Но я вернулась. Ты меня освободил, — и во многих отношениях.
Он издал низкий гортанный звук.
— А, конечно. Но когда ты была у Дрона, я слетел с катушек, воображая жестокие, отчаянные вещи, — его произношение ухудшилось, с его губ слетал сплошной акцент. — Я не мог добраться до тебя. Не знал, что этот больной мудак делал с тобой…
Я заткнула его своими губами, и он обдал меня прерывистым выдохом. Может, его дурные воспоминания служили указанием, что мы слишком долго бездействовали на этой дороге.
Я подалась назад, и он последовал за мной, погнавшись за моими губами и поймав их. Его язык пробежался по моему, ладони обхватили мою шею, наклонили мою голову, чтобы углубить поцелуй. То, как он упивался моим ртом, с какой непрерывной сосредоточенностью он лизал и сосал, показывало, как мой плен на Мальте измучил его.
Когда его лоб прикоснулся к моему, я приблизилась губами к его бакенбардам и замерла у его уха.
— Я здесь. С нами все в порядке. И с нами и дальше все будет хорошо, — если Мичио не придушит нас за это выражение привязанности.
Я рискнула взглянуть через плечо Рорка, и действительно, Мичио стоял на другой стороне улицы, подбородок сделался твердым как камень, в глазах пылало пламя. Видя его таким, я одновременно возбуждалась и испытывала чувство вины.
Рорк поцеловал меня в щеку и потерся носом о мою шею.
— Док в бешенстве?
— Можно и так сказать, — я приподняла брови, спрашивая Мичио «Ты в порядке?»
Он один раз кивнул, но его челюсти оставались напряженными.