— Иисусе. Нам надо выпотрошить эту комнату. Сжечь все.
— Уже занимаемся этим. Пол и Эдди вытаскивают все на поверхность и ищут любые намеки, способные привести нас к другим женщинам, — она прикоснулась к моей руке. — Ты не против, если Пол, Эдди и я займем ту комнату? Я имею в виду, она огромная, и к ней прилегает ванная, так что если ты сама хочешь ее…
— Боже, нет. Она ваша, — если бы я стала спать в комнате Дрона, меня мучили бы кошмары.
— Мне нужно кое-что тебе сказать.
Ее серьезный тон заставил меня резко посмотреть ей в глаза.
— Что-то случилось?
Она покачала головой, и ее хорошенькие черты лица озарились улыбкой.
— Я беременна.
У меня перехватило дыхание, мышцы парализовались от шока. Хорошего шока.
— Твою ж мать, Ши. Я так за тебя рада.
Ее взгляд скользнул вниз по моему телу, и ее улыбка увяла. Я проследила за ее взглядом и осознала, что прижимаю ладонь к своему животу. Я опустила руку. Черт.
— О Боже мой, — прошептала она и прижала пальцы к губам. — Иви? Как? Спираль? Я сама ее видела. О Боже, Иви, это…
Я зажала ей рот рукой, и мой взгляд метнулся к двери.
Мои стражи все еще были увлечены разговором. Похоже, Линк вводил Мичио в курс дел в Аркендейле.
— Отец — Джесси, — я смотрела на них, тихо произнося слова. — Я не знаю, что стало со спиралью, — я перевела взгляд на Ши. — Джесси и Рорк еще не знают.
Слезы заблестели в ее темных глазах, угрожая пролиться на мою ладонь. Я опустила наши руки и сжала ее дрожащие пальцы.
— Не смей плакать, блядь, — произнесла я едва слышно, поглядывая на дверь. — Они войдут сюда и потребуют ответов.
— Ты должна им сказать, — хрипло прошептала она, и по ее щеке скатилась слеза. — Дерьмо, подруга. Это их уничтожит.
— Ш-ш-ш. Я знаю, — я обхватила ее лицо руками и прислонилась лбом к ее лбу. — Я скажу им сегодня.
Она стиснула мои запястья, не отстраняя голову от моего лба.
— У нас есть ультразвуковой аппарат, и мы можем достать еще больше оборудования. Мы можем найти врачей и специалистов, все, что только можно сделать, чтобы предотвратить… — ее голос надломился, лицо исказилось.
Больше всего меня согрело то, чего она не предложила. Когда беременность угрожала жизни матери, обычным решением служил аборт. Это свидетельство того, насколько хорошо она меня знала, раз не стала даже поднимать эту тему.
Я поцеловала ее в лоб и отстранилась.
— Все будет хорошо. Это к лучшему.
Она уставилась на меня так, будто я уже лежала на смертном ложе.
— Что я могу сделать? — она окинула взглядом ванную, посмотрев на корзинку с шампунем и мылом, три унитаза и стопку полотенец на полке неподалеку. — Тебе что-нибудь нужно?