Но… ничего этого там больше не было. Понимаете, не только нашей коробки. Там вообще ничего не было.
Никакого закоулка. Никаких маленьких джунглей, никаких зарослей, вообще ни деревца – ни одного.
Я начала спотыкаться, замедлила бег, но не остановилась: мои ноги упорно отказывались верить моим глазам.
Уголка воспоминаний не было. Только поодаль штабель бревен и беспорядочная куча листьев и веток. И широкая канава, вырытая, казалось, когтями. И гигантский курган из земли, грязи и камней. И здоровенный ржавый канавокопатель: в кабине сидел водитель, и канавокопатель работал – скреб дно канавы огромным стальным ковшом, а потом, дернувшись, поворачивал стрелу и ссыпал землю из ковша на вершину кургана.
– Эй, девочка!
Я услышала крик, увидела, что кто-то бежит мне наперерез. Мой мозг все еще пытался разобраться в картине разрушений перед моими глазами, понять, что все это значит, но я добиралась сюда так долго, что теперь не собиралась останавливаться, и я еще немного поднажала, побежала вприпрыжку, промчалась мимо дядьки, который меня окликнул.
Выбежала на место преступления, торопливо огляделась, пытаясь вычислить, где что находится теперь, где что находилось раньше, где чему полагалось находиться. Запыхалась, прямо в глаза светило солнце, от воспоминаний и отчаяния перехватывало дух, а я пыталась мысленно сравнить нынешний разрытый, пыльный пустырь с зеленым, тенистым парком, каким он запомнился мне пять лет назад.
В общем, я хочу сказать, с этой задачей я справлялась плохо.
Сощурившись, я присматривалась к форме холмов, прикидывала расстояние до улицы, до ближайших домов, вычисляла: если сейчас я вот здесь, где в тот день я встала на колени, чтобы закопать коробку? Пыталась разместить на местности призрак мамы, призраки сестер: вообразить их именно там, где они стояли – смеялись, улыбались, брались за руки, дышали, – когда были живы. Пыталась найти их там, среди вырванных с корнями деревьев, разрытой земли, зияющей, как рваная рана, канавы. Прислушивалась – а вдруг где-то еще звенит эхо их голосов?
Наверно, этот парк был чем-то похож на мое сердце: голая, вскопанная земля, шрамы, живет в основном в воспоминаниях.
Но я была вполне уверена, что знаю, в какой точке парка нахожусь.
Я спрыгнула в канаву.
Пора искать свои воспоминания под землей.
Канава была мне по пояс. Дядька, сидевший в кабине канавокопателя, что-то кричал мне, размахивая руками, но меня нисколечко не волновало, чего это он так нервничает. Мотор смолк, дядька высунулся из кабины, разорался. Но мои уши были глухи к его ругани. Они прислушивались к голосам моих призраков.