«– Что происходит? – спросила она мать. – Почему ты позволяешь им привозить сюда оружие?»
Теперь подхалимы носили при себе ножи, топоры и дубинки и обороняли узкую, огороженную каменными стенами тропу, которая вела к палатке.
– Мы не можем постоянно держать здесь наших людей, – пояснила Ригг. – «Пеликан» прибудет через несколько дней.
Иностранные суда вроде «Пеликана» иногда уклонялись от грабительских налогов, таможенников и платы за швартовку и вели торговлю вдали от берега со «скиммерами» контрабандистов. Это было абсолютно незаконно, но выгодно, если, конечно, удавалось провернуть дело.
– Пока наши люди на Ледиз-Крейве, пусть эти охраняют целителей и базу. Почему не воспользоваться оказией, раз они все равно торчат здесь?
Селфин словно попала в кошмар, ее мир медленно делал сальто, все перевернулось с ног на голову.
«– О чем ты говоришь? – вскинулась она. – Ты поставила стражу, чтобы целители не удрали, а не ради их безопасности! Подхалимы не наши люди, они преданы целителям!»
– Это не проблема, – отмахнулась Ригг. – Корам поручился за них. Это его приятели.
«– А кто указывает Кораму, что говорить? – с бешенством возразила Селфин. – Он приходит в палатку целителей поболтать, а выходит с новыми взглядами и идеями, что на него совершенно не похоже. Выполняет приказы, причем не твои. И он не единственный!»
– Что за чушь ты мелешь! – воскликнула Ригг.
«– Больше это не твоя база, – заявила Селфин, – и если не будешь смотреть в оба, скоро и банды лишишься».
Но Ригг ей не поверила. Она слишком надеялась на свою банду и свое положение в ней. Команда была семьей, семья была командой. Каким образом люди, которые не были ни тем, ни другим, могут украсть у нее семью и команду? Нонсенс. Она гневно и обиженно уставилась на дочь, посчитав, что у Селфин окончательно помутился рассудок и она бредит. Ей очень хотелось исправить это и излечить наконец дочь.
В поисках поддержки Селфин пошла к Сейдж, но на этот раз та оказалась не на ее стороне.
«– Знаю, что ты не любишь целителей, но они делают для нас много хорошего. Теперь у нас есть деньги, чтобы впервые за год отремонтировать субмарину. Да и жуткое исцеление все равно хорошая альтернатива виселице».
Она потрогала два заживших надреза на ухе.
«– Так или иначе слово твоей матери – закон. Прости, но прежде всего я верна ей».
«– Я тоже верна! – гневно ответила Селфин. – Но это не означает, что я должна подчиняться, если она не права!»
Единственным человеком, кроме самой Селфин, который страдал из-за всей истории с целительством, был мальчишка из Святилища. Но говорить с ним было все равно что пытаться схватить угря. Все беседы кончались тем, что Селфин принималась ему угрожать и едва сдерживалась, чтобы не начать швыряться в него камнями.