В паре рядов от себя Харк с упавшим сердцем отметил несколько покрытых шрамами физиономий, они смотрели на него испытующе. Эти люди за гроши скупали остатки живого товара и выгодно продавали его на галеры. Каждый, кого они купили, был обречен провести весь срок своего заключения в темном брюхе судна или субмарины, прикованный к веслу. Многие не выживали, а те, кому это удалось, выходили на волю со скрюченными конечностями, полуслепыми и полубезумными.
Рядом с ними сидел высокий мужчина с тщательно ухоженной бородкой и в дорогом пальто. Один из преступников прошептал, что это владелец шахты на Мэлписе, который иногда покупал молодых преступников, чтобы они пролезали в особо опасные узкие щели. Звучало не лучше, чем галеры.
– Первый лот! – объявил аукционист. – Харк, другой информации нет. Преступление: прошлой ночью разбил два фонаря сигнальных башен. Три года.
– Три года? – вырвалось у Харка.
Резкое эхо спиралью поднялось вверх, где его поглотили тени. Он боялся, что дадут год, но три… «К тому времени я наверняка буду сломлен, – тоскливо подумал он. – Так долго на галерах я не выживу».
Должно быть, ему суждено послужить примером. Губернатор, по всей вероятности, посчитал вандализм личным оскорблением. «Не сдавайся, – одернул он себя, борясь с подступившей паникой. – Ты еще не умер».
Его отцепили от остальных преступников и вытолкнули вперед. Он старался дышать ровно. «Там должен быть кто-то еще!»
– У кого-то есть вопросы к заключенному до начала торгов? – спросил аукционист с видом человека, у которого впереди тяжелый день.
Большинство покупателей снова уткнулись в каталоги.
– Нет? В таком случае…
– Нельзя ли сказать слово в свою защиту? – с отчаянием перебил его Харк.
– Ты не на суде, парень, – откликнулся аукционист; по скамьям пронеслись смешки.
– Но они даже не знают, что я сделал! – Сердце Харка громко колотилось. – Не знают, почему я это сделал. Не знают как!
«Ну пожалуйста, давайте, глотайте мою наживку!» Харк обшарил публику взглядом, выискивая малейшие признаки заинтересованности. Муж и жена в заднем ряду хмурятся и перешептываются. Думают купить или просто осуждают его? Женщина средних лет в добротном жакете из коричневой шерсти крутит в руках что-то вроде монокля на цепочке и полузакрытыми глазами наблюдает за происходящем, как театралка, ожидающая начала спектакля. Или она просто дремлет? Двое в куртках из тюленьей кожи – наверняка с Северного Мириеда – тихо смеялись и поглядывали в его сторону. Если Харк для них предмет шуток, можно ли попытаться использовать это, чтобы расположить их к себе?