Когда она снова открыла глаза, оказалось, что коническую пасть разорвало. В глубине горла чернела дыра, сквозь которую виднелась путаница мягких, толстых трубок, соединенных с чем-то круглым и белым.
Это было сердце. Селфин кинулась вперед, всадила на всю длину дуло ружья в покалеченный рот, чтобы раскрыть его еще шире. Сунула свободную руку в дыру, сдерживая рвотные спазмы от липкого прикосновения. Пальцы сомкнулись вокруг чего-то круглого и холодного. Она почувствовала, как зубчики впились в ее ладонь. Сердце обрадовалось ее коже. Оно жаждало ее костей. Оно строило планы на ее плоть. Селфин почувствовала, как оно шевельнулось под ее пальцами, и сжала их покрепче.
– Тебе всегда было плевать на меня! – проревел бог.
Его голос менялся, гласные становились длиннее, в них слышались стоны, согласные превратились в искаженное жужжание. Человеческий разум угасал и уходил во тьму. Прежняя ярость осталась, но яснее всего Харк теперь слышал боль.
– Я всегда заботился о тебе, Джелт! – крикнул он что есть сил, хотя щупальце грозило рассечь его надвое. – Даже когда ненавидел тебя!
Харка тащило вперед, стены трещины обдирали кожу.
– И буду заботиться, пока жив. Но ты должен отпустить меня, Джелт! Ради нас обоих!
Едва эти слова вырвались из его горла, Харк почувствовал: что-то изменилось. Позже он так и не смог понять, что именно. Рев уменьшился, а затем и вовсе прекратился. Хлыст перестал тащить его по трещине. Он по-прежнему туго обвивал Харка, но хватка постепенно ослабевала. Наконец, осталось лишь легкое давление, словно его обнимала чья-то рука. Вдруг хлыст освободил его, медленно и осторожно. Потом бессильно упал, кончик перестал светиться. Харк ошеломленно уставился на него.
– Харк?
В трещине раздался другой голос. Похожий на Квеста. Харк, мучительно извиваясь, выбрался из трещины. Чувствовал он себя так, словно с него сняли кожу. У боковой стены лежало тело бога. Гигантская масса снова стала безжизненными кусками плоти и двигалась только под действием течения. В нем не было ничего от прежнего Джелта. Не осталось тела, которое можно было похоронить. Над которым можно было скорбеть. Все, что осталось от Джелта, хранилось в голове Харка. В его сокровищнице историй. Драгоценной, как золото, и горькой, как болиголов.
Возле останков бога он нашел Квеста и Селфин. Оба были грязными и измученными. В руках Селфин покоилось помятое, треснувшее сердце бога с отходившими от него тонкими трубками.
– Оно мертво? – хрипло спросил Харк.
– Думаю, да, – мрачно ответила Селфин. – Но собираюсь убедиться в этом.