– Ого, – послышалось сзади, – Не может быть.
Плечо горело неимоверно, казалось, вслед за ним немело все тело. Я приложил ладонь, пытаясь затереть и успокоить боль. Ну как есть, как будто шпалой с размаху долбанули. Я покрутил правой рукой, пытаясь понять, могу ли еще на нее полагаться.
– Нулячья мера! – выдохнул Торбун.
Впрочем, в его взгляде, сквозь ненависть и ярость, я заметил искорки уважения. Будто я теперь не ноль, а ноль целых две десятых.
Второго шанса мне не дали. Боль уже затуманила мне реакцию, и я не заметил, как лысый оказался рядом. Я беспомощно выкинул руки, но он смахнул их одним ударом, подскочил вплотную, схватил сзади за шею и впечатал мне кулак в живот.
Даже пуля так больно не входила туда. Из меня просто всю жизнь выбили, и я выплюнул кровь, чувствуя, как хрустнули ребра. Сознание мигом подернулось искрами, накатила тьма. Я непроизвольно махнул рукой, и получилось только ласково шлепнуть десятника по щеке. Торбун рыкнул, клещи на шее оттянули меня назад, задирая голову, и кулак приготовился раздробить мне лицо.
Перед смертью мое внимание привлекло то одинокое облачко на небе. Оно прямо на глазах превратилось в причудливый крест, с круглой петлей вместо верхней половинки. Я встречал такие – в детстве, в компьютерных играх. Что-то с Египтом связанное, знак воскрешения, по-моему. Как же его там…
– А… анкх… – с хрипом вырвалось у меня.
Кулак остановился у самого лица, и Торбун непонимающе поднял голову.
– Не может быть, – донеслось сбоку.
Боль в животе и в плече охватили все тело, и я провалился в темноту, будто экран померк.
***
Я снова плыл. Тело покачивалось и тряслось, но я никак не мог осмотреться, глаза ничего не видели. Странно, в прошлый раз, когда я был в непонятном месте, я хоть что-то видел. Свет или тьму, я не помнил, а вот тут ничего не видел.
– Зачем он нам, Старый?
– Небо дало знак, Торбун. У Зеленых Скорпионов и так позиции ослабли, рисковать не стоит.
– Ты про Кабаньих Клыков?
– Именно, Торбун. Сейчас неудачи нам не нужны. Клыки только и ждут нашей ошибки.
– А Ноль-то тут причем?
– Он дрался с оружием и без. Откуда у него сила тела?
– И это единственная причина? Да жить хотелось, а стихия духа, сам говорил, у него сильная.
– Я не вижу его. Надо показать учителю.
– Не видишь?
– Совсем.
– Вот же дерьмо нулячье!
– Да, надо спешить, пока учитель не получил последнее жало.
– Да, он совсем плох.
Я понял, что нигде не плыву, а покачиваюсь в повозке. Чувства постепенно возвращались, и это было совсем неприятно. Дорога была с ухабами, то и дело кренилась, а иногда вообще шла с таким уклоном, хоть держись непослушными руками за что придется. Больное тело реагировало на все одинаково – страданиями.