Перед морпехами открывался прекрасный вид, и если бы не ночь, то можно было бы в полной мере насладиться этим пейзажем, но сейчас это выглядело так: множество тёмных холмиков без чётких границ, и бескрайнее звёздное небо с огромным диском местной луны. Отражённые от соседней планеты лучи солнца освещали верхушки и гребни местного рельефа.
— Ну и чего молчишь? — ткнув Олега локтем в бок, спросил Зинихин.
— Я в этих местах никогда не был. И на том континенте, на котором мы живём, пустынь почти нет.
— Типа, на другой материк попали? И как называется? Типа нашей Африки, что ли? — спросил стоявший рядом Зинихин.
— Я не знаю вашу Африку, я в этом мире рождённый. И у нас, в основном, вся жизнь происходит на одном континенте, за пределами этого континента люди не ходили. По крайней мере, мне такое не известно, — ответил, рассуждая, Олег.
— Ладно, пройдёмся чуток. Олег, сколько времени осталось? — спросил Нагорный.
— Ещё сорок пять минут есть.
— Понятно. Короче, Федя, остаёшься тут, через двадцать минут даёшь красный сигнал. Мы с Олегом идём направо, Воробей с Сашей — налево. Отсчитываем около пятисот метров и возвращаемся обратно. Если не успели до красной ракеты, то бросаем всё и возвращаемся. Задача — обследовать поверхностно и понаблюдать что тут и как. Всем всё ясно?
— Паш, слушай, видно же, что где-то в пустыне находимся. Может, ну его нахрен, вернёмся, — тихонечко сказал Гена Воробьёв.
— Воробей, хорош трындеть, полкилометра туда и обратно. На всё про всё — сорок минут времени. Всё, пошли.
Группы, разделились, направились, каждая в свою сторону. Отойдя пару метров от каменистых стен пещеры, почувствовали, что песок под ногами сразу стал более вязким и зыбким. К тому моменту у всех глаза уже привыкли к темноте и прекрасно всё вокруг под светом луны было видно. Невысокие барханы тянулись до горизонта, периодически встречались участки местности с твёрдым грунтом с какой-то засохшей растительностью. Видимо, пустыня в дождливые сезоны всё таки цветёт.
Воробьёв и Зинихин шли друг за другом, нога в ногу, то и дело дёргая стволом автомата в сторону неожиданных звуков, которые в этой местности были редки. Временами было так тихо, что можно было услышать пересыпающийся песок в моменты, когда человек оставлял углубления на его поверхности.
Перейдя через очередной гребень бархана, Гена Воробьёв осмотрел низину, и, увидев пару брёвен, спустился вниз.
— Слышь, Саша, давай посидим, покурим, да пойдём обратно. Вроде всё чисто, пески, пески, — с этими словами, достав сигарету, Гена сел на одно из небольших брёвен, торчащих из земли.