, и руки пронизывала такая нестерпимая боль, что мне приходилось носить специальные браслеты, чтобы просто выполнять свою работу, а электронную почту и доклады мне в конечном итоге пришлось надиктовывать и потом переводить в текст с помощью специальных программ.
Помимо всего прочего, сорокачасовая рабочая неделя и поездки на работу и с работы изматывали меня. Я мечтала ходить на танцы с мужем, встречаться с друзьями в крутых местах Лос-Анджелеса, учить новые языки, а в свободное время – писать книги, но по возвращении домой силы у меня оставались только на то, чтобы поесть, посмотреть телевизор и завалиться спать на диване.
Я даже не представляла, как нашим клиентам-инвалидам удается проходить ежедневные программы или даже работать по сорок часов в неделю. Я, трудоспособная молодая женщина, вынуждена была ложиться в девять вечера просто для того, чтобы проснуться в восемь утра более-менее выспавшейся и готовой работать с девяти до пяти.
И, конечно же, я выглядела нормально. Я чувствовала себя какой-то раздувшейся и не в форме, но формально мой вес укладывался в нормальные рамки, и я могла ходить без костылей. На голове у меня росли волосы, не было никаких видимых шрамов, сыпей или бинтов, из-за которых люди могли бы подумать, что я страдаю от боли.
Работа с инвалидами, конечно, помогла мне лучше ценить свое здоровье, но в то же время, сочувствуя им, я принижала свои страдания. Я всегда была из тех, кто ставит чужие потребности выше своих, так что меня естественным образом тянуло к медицинским профессиям, но, к сожалению, ухаживая за другими, я перестала ухаживать за собой.
Я, конечно, пыталась игнорировать свои проблемы со здоровьем, но в конце концов начала страдать от боли каждый день, и это начало мне по-настоящему мешать. Я уже не могла ни работать так хорошо, как могла, ни быть такой женой, какой хотела, а моя мечта изменить мир к лучшему казалась недостижимой.
А мои симптомы лишь ухудшались. Началась аллергия буквально на все, включая моего милого пса и все деревья и кусты, что растут в Калифорнии. Я постоянно мерзла. Пришлось принимать целую кучу лекарств: средства от кашля, от кислотного рефлюкса, нестероидные противовоспалительные средства (НПВС), антигистаминные, которые, конечно, имели кучу побочных эффектов!
Но самым худшим было то, что я начала терять память. В школе, колледже и аспирантуре я шутила, что мне достаточно
один раз посмотреть на листок бумаги, чтобы сразу же запомнить его содержимое. Мой ум всегда был предельно острым и быстрым, я помнила подробности разговоров, состоявшихся несколько лет назад.