Особенностью инфодемии стало резкое возрастание объема информации на тему коронавируса во всех коммуникационных источниках — и в СМИ, и в социальных сетях. Ни о чем другом люди сначала не хотели, а потом уже и не могли слушать. Эпидемия стала монотемой. Из-за огромного количества версий о потенциальной опасности коронавируса рациональный подход практически не присутствовал в повестке, хотя был озвучен много раз. Напрасно многие медицинские специалисты и мировая статистика подчеркивали реальную угрозу жизни только для населения старше 65 лет, страдающих хроническими заболеваниями, и относительно малые масштабы смертности даже по сравнению с ежегодной заболеваемостью гриппом. В непрерывном потоке информации население не верило уже ничему.
Другой особенностью инфодемии стало моментальное встраивание образа коронавируса в ежедневную жизнь. Его не только боялись — над коронавирусом шутили, издевались. Появлялось огромное число мемов на тему карантина и затворничества. Все это приводило к невольному и подсознательному поддержанию интереса к теме. Постепенно стало принято интересоваться количеством заразившихся и умерших от коронавируса. Никому при этом не приходит в голову каждый день интересоваться числом заразившихся ВИЧ и умерших от СПИДа, хотя потери от этого недуга составляют свыше миллиона человек в год! Ни атипичная пневмония, ни ближневосточный респираторный синдром в 2012 году, летальность которого достигает трети от числа заразившихся, не вызывала транснациональной паники и обрушения фондовых индексов[222]. Time, Der Spiegel, Bloomberg Businessweek, The GuardianWeekly, The New Yorker на своих обложках единодушно называли происходящее «остановкой мира» и «потерянным годом».
Коммуникационным противником мировых правительств стала не какая-то страна или транснациональная компания. Информационное пространство социальных сетей, поддерживаемое СМИ, смоделировало субреальность, настолько далекую от правды и при этом вселяющую в людей такой ужас, что правительствам не осталось ничего, как признать надвигающуюся виртуальную катастрофу реальной. Власти поддержали виртуальную опасность своими вполне реальными действиями. В марте 2020 года Европа, пожалуй, впервые с XVIII века, когда в Лондоне, Париже и Милане бушевала чума, погрузилась в тотальный карантин с закрытием границ. Одним из немногих отказался вводить в стране тотальные меры для борьбы с COVID-19 президент Белоруссии Александр Лукашенко. На встрече с работниками завода «Белгипс» 27 марта 2020 года он назвал предпринятые во многих странах карантинные меры «психозом», который нанесет мировой экономике колоссальный урон: «Рано или поздно, но проблема коронавируса закончится, психоз пройдет, и главной проблемой во всем мире станет экономика и работа предприятий, вопросы занятости. Нам хватает не только завезенного коронавируса, но и экономических проблем. Нам их подкинут извне. Так зачем нам усугублять внутри страны?»