— А я считаю, что все в этом мире продается. И чем эта профессия отличается от множества других? Вот, например, ученый продает свой мозг, крестьянин — свои руки, певец — свой голос. Кстати, один мой клиент, пожилой профессор-культуролог, рассказывал мне, что в древнем мире, то ли в Греции, то ли в Риме, точно не помню, был такой храм, где жили красивейшие девушки, которые должны были удовлетворять желания любого мужчины, который туда заходил. Отсюда и пошло выражение «жрицы любви». А были еще гетеры, красивые, умные и образованные… Ты слышал про Таис Афинскую?
— Читал. Это произведение Ивана Ефремова, — ответил Герман и заказал у бармена апельсиновый сок.
— Так ответь же мне. Отчего же я, представительница древнейшей профессии, не могу продать свое тело?
— Да потому, что любовь — это нечто высокое и чистое и это не продается. Я не хочу показаться напыщенным, но считаю, что не все в этом мире продажно. Например, я не продаюсь.
— Но это смотря как посмотреть. Все в мире относительно.
— Но это уже чистой воды демагогия. С такими приемами полемики можно забрести в дремучие джунгли, а выбраться из них будет весьма сложно.
— Тогда можно взглянуть на проблему иначе, — не унималась Лолита. — Ну, например, почему обеспеченный человек не может просто помочь девушке материально?
— Почему не может? Очень даже может. Но это зависит исключительно от его желания. И не забывай, что у нас равноправие полов. Вот вы все презираете альфонсов. Мерзкие типы, я согласен. Но, поверь, продажная женщина, живущая на средства мужчин, отличается от них немногим.
— Да у вас целая теория, как я погляжу. Вы такой умный и интересный.
— Я же представился, меня зовут граф Калиостро.
— Может, вы позволите, ваше сиятельство, заблудшей овечке поболтать со столь неординарной личностью?
— Почему бы и нет. Еще по коктейлю?
— Спасибо.
Через некоторое время Герман поинтересовался у своей собеседницы:
— Слушай, а ты, случайно, не знаешь одну девушку по имени Маргарита? Такая стройная шатенка с серо-зелеными глазами? У нее еще маленькая родинка под мочкой левого уха.
Лолита изменилась в лице. Она резко помрачнела, черты как-то вытянулись и заострились.
— Да, я знала ее. Мы с ней часто общались. Но она… Ее уже нет…
— Как нет! Она куда-то уехала? Лолита помолчала, а затем промолвила:
— Можно и так сказать… Но уехала туда, откуда не возвращаются…
— Не говори загадками, — прервал ее Герман. — Где она?
— Она погибла. Бедная девочка. Такая хорошая была, и такая страшная смерть.
— Как это произошло? — Лицо Германа окаменело.
— А ты разве ничего не слышал? Здесь столько разговоров об этом было…