Карл погрузился в дремоту. Он открывал зеленую дверь. У него перехватило дыхание от страшного зловония, и он в ужасе очнулся. Голос доктора был на редкость монотонным и безжизненным, шелестящий джанковый голос:
– Флокуляционный анализ семени Клайберга-Станисловски… инструмент диагностики… показателен, по крайней мере в отрицательном смысле. В некоторых случаях полезен – рассматривается как часть общей картины… Как, возможно, и при данных… э-э… обстоятельствах. – Голос доктора вдруг зазвенел жалобным криком. – Сестра возьмет у вас… э-э… образец.
– Сюда, пожалуйста… – Сестра открыла дверь в одноместную палату с голыми белыми стенами. Она вручила ему банку. – Воспользуйтесь, пожалуйста, вот этим. Просто крикните, когда будете готовы.
На стеклянной полке стояла банка со смазкой. Карлу было так стыдно, словно мать приготовила ему носовой платок. А на нем вышито нечто вроде коротенькой скромной записки: «Будь я пиздой, мы могли бы открыть галантерейную лавку».
Не обращая внимания на смазку, он изверг семя в банку, бесстрастно, грубо выебав встояка сестру – прижав ее к стене из стеклоблоков. «Старая остекленевшая пизда», – усмехнувшись, подумал он и представил себе пизду, полную осколков стекла, расцвеченных северным сиянием.
Он вымыл пенис и застегнул брюки.
Что-то с холодной презрительной ненавистью следило за каждой его мыслью и каждым движением, за его напрягшимися яйцами, за сокращениями прямой кишки. Он находился в комнате, залитой зеленым светом. В ней стояли двуспальная кровать из мореного дерева и черный платяной шкаф с зеркалом во всю высоту. Карл не увидел своего отражения. В черном гостиничном кресле кто-то сидел. Человек в крахмальной белой манишке с грязным бумажным галстуком. Лицо одутловатое, мясистое, глаза – как горящий гной.
– Что-нибудь не так? – равнодушно спросила сестра, протянув ему стакан воды. Надменно, с презрением она следила за тем, как он пьет. Потом повернулась и с явным отвращением взяла банку.
Сестра повернулась к нему.
– Вы ждете чего-то особенного? – спросила она грубым тоном. С Карлом никогда так не разговаривали с тех пор, как он повзрослел.
– Да нет…
– Тогда можете идти. – Она снова занялась банкой. Негромко, брезгливо вскрикнув, она смахнула с руки каплю спермы. Карл дошел до двери и остановился:
– Я записан на повторный прием?
Она взглянула на него с неодобрительным удивлением:
– Вас, разумеется, известят.
Стоя в дверях палаты, сестра смотрела, как он идет через приемную и открывает дверь. Он обернулся и попытался беспечно помахать рукой. Сестра не пошевелилась, выражение лица осталось прежним. Когда он спускался по лестнице, кривая, притворная ухмылка обожгла его лицо стыдом. Турист-гомосексуалист посмотрел на него и понимающе вскинул брови: