Утром в морге было пусто, к такому Ян привык. В главном зале, где ожидало их тело, вообще никого не было, но это к лучшему. Им сейчас не нужны лишние свидетели.
На железном столе морга Юлия Курченко выглядела не так, как в парке. Исчезло вызывающе яркое пальто, лицо больше не закрывали волосы, на нее лился холодный белый свет, и она казалась куда старше своих лет. Ян видел ее фотографии, оставшиеся у Нефедовых. Юлия Степановна умела красиво улыбаться, это сразу позволяло ей скинуть лет пятнадцать. Улыбка стирала с ее лица морщины, заставляла глаза блестеть заметней, обнажала ровные белые зубы — и вот уже никто не может назвать эту женщину старушкой, какое там! Но улыбки больше нет, как нет и Юлии Степановны. Теперь перед ними тело — один из видов вещественных доказательств.
Александра огляделась, словно осваиваясь здесь. Увидев на столике у двери коробку с одноразовыми перчатками, она взяла себе пару. Ян не представлял, зачем, да и не спрашивал. Он подошел к столу, разглядывая алые пятна на обнаженном теле женщины.
— Много, — оценил он.
— Четырнадцать, — уточнила Соренко. — В живот и в грудь, как видишь, все ранения сосредоточены в одном участке. Похоже на круг диаметром около тридцати сантиметров, плюс-минус десять по разным сторонам.
— Все ножевые, одно орудие убийства?
— Они не ножевые, — поправила Александра, остановившись рядом с ним. Ян заметил, что она уже натянула перчатки.
— Да ладно! А какие тогда?
— Не знаю. Но вижу, что не ножевые.
Соренко покосилась на нее с возросшим уважением.
— А товарищ австралийский коп дело говорит! Кстати, говорит на великолепном русском, аплодирую.
Александра чуть наклонила голову, словно артист, благосклонно принимающий аплодисменты. Несложно было догадаться, что эти двое поладили.
— Я тоже сначала приняла ранения за ножевые, — продолжила Соренко. — Но дело было в парке, на ней было сто слоев одежды, раны забились кровью и грязью — короче, не разобрать ничего! Это в мое оправдание. Уже тут, когда тело отмыли, я заметила подвох.
Пока она говорила, Ян внимательно рассматривал следы на теле няньки. А ведь подвох и правда есть! Только один край раны указывает на острое лезвие. Второй — скорее рваный, слишком широкий для ножа. При этом по расположению раны выглядят как ножевые, все они одиночные. Пока Яну было сложно представить, каким орудием они были нанесены.
— Короче, стало понятно, что придется повозиться, — вздохнула Соренко. — Полночи возилась, кто б мне это оплатил! И ночевала потом здесь, смысл уже домой пилить?
— В морге? — удивился Ян.