Но Джонни Сарагосу законы никогда не волновали. Если он похищает и убивает людей, какое ему дело до птиц? Красные кардиналы и привлекали его тем, что ими нельзя было обладать!
В его комнате стояло пять клеток с этими певчими птицами. Они, напуганные и нервные, давно уже не видели солнечного света — и давно не летали. Но деваться им было некуда, они никогда не выбрались бы из своих роскошных, покрытых золотом и украшенных драгоценными камнями домиков.
С помощью этих птичек Сарагоса и победил Александру. Не сломал — но все-таки победил.
Он привык к тому, что пленные девушки рано или поздно покорялись ему. Он считал, что обязан этим своему таланту любовника. Александра предполагала, что несчастные просто хотели хоть как-то избавиться от боли, поэтому делали все, что им скажут.
Сама она тоже страдала каждый раз, когда он приходил к ней. Она кричала и плакала. Но Александра никогда не говорила того, что он хотел от нее услышать. Сначала это забавляло Сарагосу, а потом все больше злило. Это уже стало вопросом принципа!
Когда ее забрали из собственной комнаты пыток и привели к нему, Александра знала, что добром это не кончится. Сарагоса был не из тех, кто что-то делает просто так, у каждого его решения нужно было искать скрытый смысл.
В отличие от своих пленниц, Джонни жил в весьма комфортных условиях. За окнами его комнаты раскинулся пышный сад, но сбежать туда Александра не надеялась: на окнах были установлены решетки. Стены и потолок были выкрашены в золотой цвет, на полу лежал бардовый ковер. Золотой цвет вообще оказался фетишем Джонни. Он доминировал в мебели, блестел на светильниках, вместе с рамами обрамлял картины. Золотым был и стеганый халат, в котором Сарагоса встречал свою пленницу.
Доверять Александре он не собирался. Ее руки всю дорогу были скованны цепью, которую теперь пристегнули к большому кольцу у изголовья кровати. Александра относилась ко всему этому с терпением пленной императрицы. Она уже заметила, что молчание задевает Сарагосу куда больше, чем оскорбления, слезы и мольбы о пощаде.
— Как тебе здесь? — поинтересовался Джонни, когда охранники, сопровождавшие Александру, вышли.
Она не ответила, уставившись в одной ей видимую точку.
— Алиша, маленькая моя, поговори со мной!
«Хрен себе откуси», — подумала Александра, но не сказала ни слова.
Обычно это выводило его из себя, теперь — нет. Он, казалось, был даже доволен тем, что она все еще сопротивляется. От этого Александре стало немного не по себе: она не представляла, что он мог придумать.
Тогда он и показал ей птиц. Пять золотых клеток. Еще пять жизней, принадлежащих только ему. Красные кардиналы были запуганными и нервными, но даже так красивыми. После всего, что Александре довелось вынести за последние дни, видеть птиц было на удивление приятно — как символ мира, в который она надеялась вернуться.