Он неловко положил цветы на одеяло у ее ног. Тумбочек в палате не было, их унесли, чтобы освободить место под дополнительные кровати.
— Я зашел узнать, как вы. Мне сказали, что вы поправляетесь, но ни с кем не разговариваете. Почему так? Я же не думаю, что эти типы запугали вас] Вы мне показались одной из тех, кого запугать не сумели.
Он говорил с ней вежливо. Он смотрел на нее открыто, с уважением, которое невозможно подделать. Он не считал ее шлюхой! Этот человек, вояка, не обученный тонкостям психологии, понял то, что не сумели понять врачи, психологи и даже священник: она не выбирала такую судьбу, поэтому она не должна оправдываться за то, что сделали другие.
Александре отчаянно захотелось заговорить с ним, сказать хотя бы «Спасибо», но голос не слушался ее. Она была свободна — и все же она была в цепях. Она боялась доверять, потому что ее уже обманывали и могли обмануть снова. Оставаться одной намного проще!
— Тут написано, что вас зовут Алиша, — Эрик кивнул на карточку, закрепленную на ее кровати. — Но, сдается мне, это совсем не ваше имя. Там, когда я вас нес… Мы пришли к месту, где собирали других девушек. Кто-то сказал мне, что вас зовут Алиша, и я обратился к вам по этому имени, но вы никак не отреагировали. Неправильно это. Человек держится за свое имя до конца. Как вас зовут на самом деле?
Давай же, скажи ему…
И ничего. Снова тишина.
Эрик почему-то не был задет этим, хотя даже психолог воспринял ее молчание чуть ли не как личное оскорбление.
— Наверно, я пришел слишком рано. Я зайду позже. Выздоравливайте!
Он ушел, а вскоре медсестра утащила куда-то оставленный им букет, буркнув, что шалавам цветы не нужны, им денежки подавай.
Эрик сдержал свое слово, он пришел снова и не один раз. Не каждый день, но раз в пару дней так точно. Однажды он явился с какой-то бумажкой и, волнуясь, как мальчишка, прочитал на русском:
— Как в-вас зовут? — Потом он быстро добавил по-английски: — Мне сказали, что вы можете быть русской, потому что иногда говорили русские слова. Я угадал? Нет?
Она никогда ему не отвечала. Иногда смотрела в глаза, но ничего не говорила. Он не задерживался у ее кровати дольше, чем на пять минут, и каждый раз она думала, что больше он не появится, — до следующего его визита.
Она просто не могла позволить себе сблизиться с ним. Она слышала, что о нем говорили медсестры. Для них она была чуть ли не мебелью, поэтому в ее присутствии они обсуждали что угодно.
Эрик Моррис — старший агент ФБР, авторитетный и уважаемый. Ему предстояло уехать, когда закончатся разбирательства по делу Джонни Сарагосы, а будет это совсем скоро. Какой смысл привыкать к нему, если он снова исчезнет? Он не сможет помочь ей, никто не сможет.