Однако Сталин указал, что в Московской партийной организации, в ее руководстве «колебания и шатания» были, и об этом свидетельствовали покаянные речи ряда работников на данном пленуме. Характерно, что и на ноябрьском (1928 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) Сталин также отрицал наличие в Политбюро правого уклона, хотя его речь и называлась «Об индустриализации страны и правом уклоне в ВКП(б)». Апологеты Сталина потом спустя время выдадут эти умолчания за якобы изначально присущую ему «сверхгуманность» к «врагам», стремление любой ценой сохранить работников для партии, но что они, мол, сами упустили последний шанс. А дело обстояло намного прозаичнее: Сталин не начинал «хирургической операции», так как считал себя недостаточно подготовленным к ней, и потому осторожно, но тем не менее настойчиво методом «кнута и пряника» проводил изоляцию группы Бухарина в партии, в общественном мнении, исподволь готовя ее разгром. Сталин выигрывал время.
В этой обстановке самостоятельные и во многом оригинальные предложения Н. И. Бухарина и его сторонников начали беспощадно преследоваться. Их взгляды подвергались гонениям в печати, причем нередко интерпретировались искаженно и односторонне.
20 января 1929 года Бухарин вновь выступает в «Правде» с аргументированной критикой безответственности и некомпетентности планов сверхиндустриализации, всемерно доказывает необходимость научного руководства модернизацией народного хозяйства.
Но особенно важное значение имела речь Бухарина «Политическое завещание Ленина», помещенная в «Правде» 24 января 1929 года. В ней Бухарин перечисляет важнейшие направления ленинского плана строительства социализма, особенно подчеркивая мысль, что раскол с крестьянством означал бы «гибель советской республики». Он предупреждал партию о серьезном отходе Сталина от многих ленинских указаний.
Вскоре Бухарин обвинил Сталина в возрождении методов «военного коммунизма», несовместимых с новой экономической политикой, провозглашении лозунга дани — «военно-феодальной эксплуатации крестьянства».[298]
Бухарин, Рыков, Томский отстаивали не интересы кулаков-мироедов, не медленные темпы модернизации народного хозяйства, а объективные законы развития экономики в противовес набиравшим силу волюнтаристским методам. Именно в этом заключался корень их расхождений с большинством ЦК. Так, председатель Совнаркома СССР и РСФСР, а также СТО А. И. Рыков предупреждал, что возведение чрезвычайных мер в принцип совершенно неправильная и гибельная политика. «Безусловно, — писал он, — с помощью деревянной сохи мы социалистического сектора хозяйства не построим. Трактор в настоящее время революционизирует сельскохозяйственный процесс в гораздо большей степени, чем тысяча агитаторов, пришедших в деревню с отвлеченной агитацией о преимуществах коллективных форм земледелия».