Если в методах построения социализма я не раз ошибался, — пусть потомки не судят меня строже, чем это делал Владимир Ильич. Мы шли к единой цели впервые, еще не проторенным путем. Другое было время, другие нравы. В „Правде“ печатался дискуссионный листок, все спорили, искали путей, ссорились и мирились и шли дальше вместе.
Обращаюсь к вам, будущее поколение руководителей партии, на исторической миссии которых лежит обязанность распутать чудовищный клубок преступлений, которые в эти страшные дни становятся все грандиознее, разгораются, как пламя, и душат партию.
Ко всем членам партии обращаюсь! В эти, может быть, последние дни своей жизни я уверен, что фильтр истории рано или поздно неизбежно сметет грязь с моей головы. Никогда я не был предателем, за жизнь Ленина без колебаний я заплатил бы собственной. Любил Кирова, ничего не затевал против Сталина. Прошу новое, молодое и честное поколение руководителей партии зачитать мое письмо на пленуме партии, оправдать и восстановить меня в партии.
Знайте, товарищи, что на том знамени, которое вы понесете победоносным шествием к коммунизму, есть и моя капля крови. Николай Бухарин».[343]
После ареста Бухарина началась охота за всеми, кто был как-то связан с ним. И. Эренбург вспоминал:
«Ольга Павловна Ногина рассказывала мне о судьбе Лидии Николаевны Недокуневой. Она отошла от партийной работы, а после революции Бухарин устроил ее в одном из журналов. Когда Бухарина арестовали, от Лидии Николаевны потребовали, чтобы она выступила на собрании, заклеймив „врага народа“, — это было в нравах того времени. Недокунева в своей речи, забывшись, начала прославлять Николая Ивановича, а в конце спохватилась: „Товарищу Сталину было трудно пожертвовать таким человеком, но он это сделал для партии…“ С собрания она пришла к О. П. Ногиной и сказала: „Ночью за мной придут“. Ольга Павловна пробовала ее успокоить, но в ту же ночь Лидию Николаевну забрали. Она выжила и вернулась в Москву после XX сьезда».
Процесс над Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым, Н. Н. Крестинским, И. А. Зеленским и другими (21 человек) начался 2 марта 1938 года в Октябрьском зале Дома союзов. В день начала процесса «Правда» писала, что начался суд над «пойманной с поличным бандой троцкистско-бухаринских шпионов, убийц, вредителей и диверсантов». На следующий день в репортаже «Свора кровавых собак» о Бухарине говорилось:
«Низко опустив голову, сидит Бухарин, разоблаченное коварное, двуличное, слезливое и злое ничтожество. Давно уже была сорвана маска с Бухарина и его приспешников, давно было показано их подлинное лицо — агентов кулака, адвокатов буржуазии, слуг реставрации капитализма в нашей стране».