мотивами, хотя политически требуют нэповской «демократии».
Все это — пропащие люди. Хуже всего, однако, то, что у нас есть — зачем это скрывать? — скрытые скептики, в особенности из среды квалифицированной учащейся молодежи. Среди них считается признаком дурного тона говорить о нашем продвижении вперед, и, наоборот, они чрезвычайно охочи, с видом своего собственного превосходства (на то ведь они и «критически мыслящие личности», не в пример всем прочим!) сладострастно посудачить о наших болезнях, промахах и ошибках.
Не священная тревога за судьбу революции живет в них, а глубоко скрытое неверие в наше будущее. Не поисками положительных решений они живут, а более «высокой» деятельностью, перед которой бледнеет «злоба дня сего».
Вот этот тип собачьей старости, который идейно родственен дезертирству, но облекается в туманную вуаль «высокого и прекрасного», нужно лечить, пока не поздно. Как резко контрастируют с ними свежие рабочие силы, которые сотнями тысяч приходят к нам в ленинском призыве! Какой глубокой уверенностью, каким громадным социальным оптимизмом проникнуты эти новые ряды! И они видят тысячи трудностей, и они видят громадные болячки на нашем теле. Но у них все дышит активной творческой уверенностью в том, что все трудности мы победим, если сплочены и дружны будут наши стальные ряды.
И в этом смысле то громадное обновление, которое переживает наша партия, само по себе служит могучим признаком роста пролетарской страны. Ликвидаторству приходит волею пролетариата бесславный конец.
Печатается по: Большевик. 1924. № 2.
О новой экономической политике и наших задачах[367]
В настоящее время наша партия и советская власть особенно внимательно рассматривают вопрос о соотношении между рабочим классом и крестьянством, о соотношении между нашей государственной промышленностью и крестьянским хозяйством. Этот вопрос становится ныне опять с очень большой остротой в порядок дня.
Все мы ощущаем сейчас рост нашего хозяйства, причем темп этого роста в настоящее время никак не может быть назван медленным. Но, учитывая этот факт, необходимо иметь в виду и другое новое обстоятельство, которое ни в коем случае нельзя недооценивать.
Мы имеем в виду здесь тот процесс, который называется теперь ходовым именем «стабилизации» капитализма в Западной Европе. То, что капитализм в Западной Европе, в первую очередь в центральной Европе, сейчас вырастает и поправляет свое расшатанное войной здоровье, едва ли может подлежать сомнению. Подлежит большому сомнению только то, насколько прочен этот восстановительный процесс. Но совершенно бесспорно, что в данный отрезок времени, т. е. в текущий год, в текущие месяцы, этот процесс обозначился со всей решительностью; его оспаривать нельзя, он является очевидным.