А. И. Рыков в 1912 году так описал предшествующий период своей жизни: «Не успел я сесть на студенческую скамью, как попал в каталажку. С тех пор прошло 12 лет, но из них я около 5,5 лет в этой каталажке прожил. Кроме того, три раз путешествовал этапом в ссылку, которой тоже посвятил три года своей жизни. В краткие просветы „свободы“ предо мной, как в кинематографе, мелькали села, города, люди и события, и я все время куда-то устремляюсь на извозчиках, лошадях, пароходах. Не было квартиры, на которой я прожил бы более двух месяцев. Дожил я до 30 лет и не знаю, как выправлять себе паспорт. Понятия не имею, что такое снять где-то постоянную квартиру».[50]
Вот как описывает Рыков свой очередной этап в Далекий Нарым на четыре года: «Грубость солдат невероятная, конвоиры от Пензы дрались и избили несколько арестованных. Мои руки несколько раз сковывали с руками соседа. В Самарской губернии нас разместили в одной камере более 100 человек. Спали на асфальтовом полу. Паразитов масса, неисчислимое количество. Когда зажигали огонь, все снимали с себя белье и начиналось истребление. Спать было невозможно. Подумать только, что я перенес эти муки пять раз и до сих пор не помер — удивительно».[51]
Бухарин, Рыков, Томский — революционеры, прошедшие царские тюрьмы, каторгу, ссылку, крупнейшие деятели партии и государства в послеоктябрьские годы — все они погибнут в обстановке произвола и беззакония 30-х годов.
В Ганновер Н. И. Бухарин попал не случайно. Здесь в то время находился его товарищ, большевик Н. Н. Яковлев, будущий председатель Центросибири, погибший в борьбе с колчаковцами. Он помог Бухарину устроиться, найти работу, познакомил с местными социал-демократами. Первое время Бухарин жил в рабочих семьях, много времени проводил в библиотеках. Сам он писал в автобиографии: «Если в России я приобрел общие познания и довольно специальные в аграрном вопросе, то, несомненно, основной капитал дали мне заграничные библиотеки. Во-вторых, я познакомился с Лениным, который, конечно, оказал на меня огромное влияние. В-третьих, я приобрел знание языков и знание практики европейского рабочего движения. За границей же началась по-настоящему и моя литературная деятельность».
Он свободно разговаривал на немецком и французском языках, читал по-английски. В свои 23 года он уже имел пятилетний стаж нелегальной и легальной партийной работы, прошел каторжную тюрьму и ссылку. Его преданность большевистской партии, идеям революционного обновления России получила подтверждение не в декларациях, а в огне классовой борьбы.