Буржуазия хорошо понимала, что значит для революции В. И. Ленин. Поэтому всячески стремилась оболгать и дискредитировать его, фальсифицировать сущность революционной марксистской теории. Князь Львов, иронизировал Бухарин, «совершенно правильно оценил положение вещей с точки зрения своего класса: „Прорыв фронта не так важен, как глубокий прорыв фронта Ленина“».[101]
Выступать на митингах в то время было далеко не безопасно. А. И. Рыков, вернувшийся из нарымской ссылки вскоре после свержения самодержавия, так оценивал обстановку: «Я вынес впечатление в день приезда моего в Москву, что столкновение демократии (рабочих и крестьян) и правительства созревает с каждым днем. Все меньшевики и эсеры действуют независимо от народа и опираются в Совете на непролетарские и недемократические элементы. Приезд Ленина подлил масла в огонь…. Рабочие массы ясно поняли, что появился их пролетарский вождь».[102]
В бурном 1917 году одним из мест проведения митингов в Москве была Страстная (ныне Пушкинская) площадь. Здесь неоднократно выступал и Рыков. «На одном из таких митингов, — вспоминал хорошо знавший Рыкова видный большевик Г. И. Ломов, — его чуть-чуть не растерзали. — Во время его выступления поднялся дикий крик „чистой публики“. Сторонники „демократии“ и „свободы слова“ накинулись на одинокого Алексея Ивановича, схватили его за горло и начали душить. Алексей Иванович потерял сознание и лишь благодаря двум-трем рабочим, которые, случайно проходя мимо этого митинга, увидели своего товарища, которого избивала буржуазная сволочь и интеллигентское отребье Москвы, кинулись на защиту Алексея Ивановича, он был вырван из рук разъяренных палачей».[103]
На вечере воспоминаний в 1921 году Н. И. Бухарин говорил, что особенно накаленная обстановка в Москве была в июльские дни. На Скобелевской площади беснующаяся толпа окружила небольшую группу большевиков с красным знаменем. «Я никогда, — говорил Бухарин, — не слышал такого звериного воя и свиста». И далее: «На одном митинге у Серпуховской заставы какой-то гражданин стал говорить, что Ленин шпион. А. И. Рыков подходит к нему и спрашивает, по обыкновению своему заикаясь: а позвольте узнать, гражданин, вашу фамилию? Рыкова стащили с трибуны, разорвали на нем рубаху и били его вплоть до участка. И только простая случайность освободила его от весьма тяжелых последствий». Подошли революционно настроенные солдаты Ходынского полка, и мелкобуржуазные отщепенцы моментально разбежались.[104]
Но постепенно большевистское влияние возрастало. При одном слове «большевик» раздавались бурные аплодисменты. Бухарин подчеркивал: «…не давали говорить от грома рукоплесканий… настолько был высок авторитет нашей партии».