Он заметил, что мой взгляд остановился на стене, где висело ружье с обитой медью ложей.
— Ну что ж, — сказал я, наскучив этим разговором, — пройти мне наверх к мисс Хэвишем?
— А провалиться мне, коли я знаю, — ответил он и потянулся всем телом, а потом встряхнулся, как собака. — Я только то знаю, что мне приказано. Я вот этим молотком ударю по этому вот звонку, а вы идите по коридору, пока не встретите кого-нибудь.
— Меня, вероятно, ждут?
— Провал меня возьми, коли мне это известно! — сказал он.
Тогда я свернул в длинный коридор, которым ходил когда-то в своих грубых башмаках, а он ударил по звонку. Звук еще не успел замереть, когда в конце коридора появилась мисс Сара Покет, на лице которой, по моей милости, остались теперь только желтые и зеленые краски.
— Ах, это вы, мистер Пип? — сказала она.
— Я, мисс Покет. Рад вам сообщить, что мистер Покет и его семья в добром здоровье.
— Но все так же неблагоразумны? — вздохнула Сара, скорбно покачав головой. — Благоразумие им нужнее, чем здоровье. Ах, Мэтью, Мэтью! Дорогу вы знаете, сэр?
Как не знать — я столько раз ходил вверх и вниз по этой темной лестнице. Теперь я поднялся по ней в легких городских штиблетах и, как бывало, постучал в дверь к мисс Хэвишем. Тотчас послышался ее голос:
— Это Пип. Войди, Пип!
Она сидела на своем прежнем месте у туалетного стола, все в том же платье, сложив руки на крюке своей палки, опираясь на них подбородком и устремив взгляд на огонь. А возле нее, держа в руке ненадеванную белую туфельку и внимательно ее разглядывая, сидела нарядная дама, которую я никогда раньше не видел.
— Входи, Пип, — бормотала мисс Хэвишем, не оглядываясь на меня. — Входи, входи. Как поживаешь, Пип! Целуешь мне руку, словно я королева, а?.. Ну?
Она вдруг взглянула на меня, не поднимая головы, и повторила мрачно-шутливым тоном:
— Ну?
— Мне передали, мисс Хэвишем, — начал я, смутившись, — что вы были так добры, что изъявили желание повидаться со мной, и я тотчас же приехал.
— Ну?
Нарядная дама, которую я никогда раньше не видел, подняла голову и лукаво взглянула на меня, и тут я понял, что на меня смотрят глаза Эстеллы. Но она так изменилась, так похорошела, стала такой женственной, так далеко ушла по пути всяческого совершенства, что сам я словно не подвинулся вперед ни на шаг. Я смотрел на нее и с ужасом чувствовал, что опять превращаюсь в неотесанного деревенского мальчика. О, как остро я в эту минуту ощущал ее недоступность и ту пропасть, что разделяла нас!
Эстелла протянула мне руку. Я, запинаясь, промямлил что-то насчет того, как я рад опять с ней встретиться и как давно ждал этого дня.