— Расскажи мне, Бидди, как умерла моя сестра?
— Рассказывать-то почти нечего. Она, бедняжка, четыре дня была не в себе — хотя последнее время это у нее бывало не чаще, скорей даже реже, — а тут вечером, как раз когда чай пить, очнулась и совсем ясно сказала: «Джо». Перед этим она давно ни слова не говорила, ну, я скорей и побежала в кузницу за мистером Гарджери. Она мне показала знаками, что пусть, мол, он сядет возле нее и чтобы я помогла ей обнять его за шею. Я так и сделала, а она положила голову ему на плечо и сразу успокоилась. Потом, спустя немного, опять сказала «Джо», и один раз сказала «прости», и один раз «Пип». Так она больше и не поднимала голову, а ровно через час мы положили ее на кровать, потому что видим — она уже не дышит.
Бидди заплакала; я и сам едва различал сквозь слезы темнеющий сад, и дорогу, и первые звезды.
— Так ничего и не удалось узнать, Бидди?
— Ничего.
— А что сталось с Орликом?
— Судя по тому, какой он теперь ходит, он, наверно, работает в каменоломне.
— Значит, ты его видела?.. Почему ты смотришь на то темное дерево у дороги?
— Я видела его там в день ее смерти, вечером.
— И это было не в последний раз, Бидди?
— Нет; вот и сейчас я его там видела… не нужно, ни к чему это, — сказала Бидди, удерживая меня за руку, так как я хотел выбежать на дорогу. — Вы же знаете, я бы не стала вас обманывать; он только показался и сразу исчез.
Меня до глубины души возмутило, что этот негодяй все еще преследует ее, и я еще больше его возненавидел. Я сказал это Бидди и добавил, что не пожалел бы ни трудов, ни денег, чтобы убрать его из нашей округи. Бидди мало-помалу меня успокоила и заговорила о том, как Джо меня любит и как он никогда не жалуется (она не сказала на кого, но я и так ее понял), а делает свое дело, честно трудится, не жалея сил, не тратя лишних слов, не ожесточаясь сердцем.
— Да, другого такого человека поискать, — сказал я. — И знаешь, Бидди, нам нужно почаще вот так с тобой беседовать, ведь теперь я, разумеется, буду часто сюда наезжать. Я не оставлю бедного Джо совсем одного.
Бидди промолчала.
— Бидди, ты слышала, что я сказал?
— Да, мистер Пип.
— Во-первых, как тебе не стыдно называть меня мистер Пип, а во-вторых, что это значит, Бидди?
— Что значит? — тихо переспросила Бидди.
— Бидди, — сказал я тоном оскорбленной добродетели, — я решительно желаю знать, что означает твое молчание.
— Мое молчание?
— Да что ты все повторяешь, как попугай! — рассердился я. — Раньше этого за тобой не водилось.
— Раньше! — сказала Бидди. — Ах, мистер Пип! Раньше!
Я решил, что делать нечего — эту тему тоже лучше оставить. Молча пройдясь еще раз по саду, я вернулся к прерванному разговору.