– Да черт с вами. Хотите быть дурами – ваше право. Кими, в каюту бегом. И носа не кажи! Если хочешь, включи экран, но во имя Космоса, не пытайся влезть в разговор. Изабелла, в свое кресло садись и ни слова мне. Время, время!
Кими умчалась – она уже поняла, что выжала из ситуации максимум и обостренным чутьем бывшей рабыни ощущала: следующая попытка препираться кончится тем, что ее просто и без затей отправят под замок в трюм. Ну а Камнеедов принял максимально хамский (ну, здесь даже тренироваться не понадобилось) вид, и включил связь – сигнал вызова горел уже давно, и недалек был момент, когда на крейсере решат подтвердить свое право на разговор орудийным залпом.
Англичанин был худощав, темноволос, старше любого из их гоп-компании от силы лет на пять, и мог похвастаться семитскими чертами лица. Конечно, за прошедшие с начала космической экспансии века человеческие расы здорово перемешались, но для традиционно следящих за чистотой крови британцев это было не свойственно. Тем не менее – вот он, образчик. Роста неопределенного, потому как в кресле сидит, а так – вполне себе живой. И довольный, аж по лицу врезать хочется. Прямо-таки подарок судьбы. Или наоборот, здесь уж как повезет.
– Ты знаешь, – Смит развернулся к товарищу вместе с креслом, полностью игнорируя тот факт, что по отношению к британцу это по меньшей мере невежливо. – Никто и никогда не мог обвинить меня в антисемитизме. Веришь, нет, мне абсолютно все равно, будут они там живы, или всех расстреляют у меня на глазах. Но конкретно этому кадру я бы прямо сейчас по морде дал.
– Разделяю твое желание, – отозвался Камнеедов, задумчиво, будто диковинное насекомое, рассматривая своего визави. Под этим взглядом британец, явно не ожидавший такой реакции, побагровел. – Изабелла, а ты как?
– Гм… Мальчики, вы хорошими манерами никогда не отличались. Хотя да… Не нравится он мне.
– А у меня вызывает приступ насморка.
– Это почему еще? – заинтересовались все.
– Да я когда еще курсантом на практику в первый раз отправился, был у нас пилот, лицо – прямо копия. Особенно нос, такой же вислый и мясистый. Так вот, мы когда в астероидное поле с размаху влетели, он штурвал бросил, за щеки схватился и «Мама!» заорал, вместо того чтобы маневрировать. В общем, долбануло нас знатно. Я в тот момент на камбузе картошку чистил. Глаза открываю – вокруг все летает, потому как невесомость. И открытый пакет с перцем… В общем, я не знаю, как потом сумел продышаться. Думал, отправлюсь на свидание с Великим Космосом посредством реактивной тяги из ноздрей.