К тому же на Анжелу, одетую в яркокрасное халтер-платье (с открытой до талии спиной и завязкой на шее), очень заглядывались мужчины и вдруг один из них ее узнал: то ли по рекламным фото в журналах, то ли был такой знаток легкой атлетики…. Он тотчас просиял, примчал к их столу и буквально упал на колени перед девушкой, умоляя об одном танце (кося глазом на ее спутника). Костин слегка прищурился, решил, что опасности этот «восторженец» не представляет и слегка кивнул Анжеле. Та удивилась, но тут же улыбнулась поклоннику, подняла его с пола и пошла танцевать очень модное в этот сезон польское танго «Последнее воскресенье» (которое Сергей знал как «Утомленное солнце»). Француз льнул к диве так простодушно и на его лице сияло такое счастливое выражение, что мажор даже умилился. По окончании Анжела пошла было к своему столу, но перед ней на колени упал еще один лионец…. А потом еще….
Вдруг ее руки сжал высокий брюнет с хищным лицом и потащил в круг танцевать новомодный свинг. Анжела дернулась было, но потом ринулась за ним и так зажигательно заплясала, что все прочие пары бросили танцевать, образовали круг и стали хлопать в ладоши. В конце брюнет ее откровенно облапил, но тотчас получил хлесткую пощечину, встреченную публикой удвоенными аплодисментами. А супердива дошла наконец до своего стола и сказала:
— Все! Я пресытилась на сегодня публикой. Идем в номер, защитничек!
— Неужели ты будешь меня истязать?
— А что? Свяжу руки, как ты мне уже связывал, и поизмываюсь всласть! Может тебе тоже понравится?
А завтра была вновь щебнистая дорога, но для разнообразия не пыльная, а грязная — ибо владыка небесный послал в Прованс обильный дождь, который, слава богу, не пробивал гидроизоляцию салона. Обедать Серж собирался в Экс-ан-Провансе, но завидев башни и крыши Авиньона, Анжела взмолилась:
— Мон шер! У меня вся попа изнылась! Дай мне передышку часа два-три!
— Комнату в отеле снимать не стану! — грозно сдвинул брови «повелитель». — Полежишь на откидных сиденьях в машине.
— Хорошо, мой халиф! А после обеда я часик посплю. А то всю пищу в желудке враз разболтает….
— Понравилось из меня веревки вить?
— Очень! Во Фрежюсе опять повторим и пожестче!
— Ну и зараза ты, мадмуазель Бертье!
— Чья школа — уточнять будем?
Глава четырнадцатая
Фрежюс-Канн-Ницца-Монако
Фрежюс им не глянулся — вероятно, из-за той же дождливой погоды. На другой день по приезде они обошли его часа за два и скривились при виде неказистого серого собора, невзрачной двухэтажной мэрии и скромного фонтана-чаши напротив них. Потом вышли к эстуарию одноименной речки, в котором была обустроена гавань для рыбаков и яхтсменов, постояли на мосту через него, поглядели издали на совершенно пустую полосу песчаного пляжа (в иную пору — гордость города) и пошли, не сговариваясь, в отель. Увидев в холле нескольких молодых и не очень туристок, сидевших с вязаньем в руках и занимавшихся на самом деле болтологией, Анжела тотчас к ним примкнула и по новообретенной привычке стала вскоре задавать темы для ляляканья. Ну, а Сергей услышал стук шаров, нашел бильярдную и заулыбался: до обеда досуг ему был обеспечен. Вечера они ждать здесь не стали и помчались в направлении Канна.