– Похороните Лину по-человечески, – всё, что я смогла из себя выдавить. Снова кольнуло под сердцем: ведь даже тело это подруге не принадлежало – так, сосуд…
Закусила губу, отведя наполняющиеся слезами глаза. Чёрт!!! Я никто, но попытаться отомстить я могу. Не знаю как. Мне бы хоть выкарабкаться…
– Хорошо, – равнодушно кивнул собеседник, – У тебя есть до утра время подумать, на какой факультет поступишь. Вопросы закончились?.. И, кстати, попробуй только ещё хоть раз выкинуть что-то подобное. Посадить тебя на пару дней в колодки мне вряд ли что-то помешает.
Я не хотела, честно. Хотя, кому я вру?.. Хотела, очень хотела. Звук пощечины – как сладкая музыка. А потом стало страшно. Впрочем, куда уж хуже…
– Это ты зря, – казалось, теперь в чернота его глаз заполнила их полностью, – Стража! – Стоявшие через комнату охранники быстро, как собачки, прибежали на зов хозяина, – Запереть в колодки. Утром освободить. Приятной ночи, эстресс…
Да уж, приятной, не то слово.
* * *
«Из грязных некромантских лап – в сырую будку посадили, – со скуки упражнялась в стихосложении я, – Теперь как хочешь спи под храп, и радуйся, что не прибили!»
Да, вот так просыпаются великие таланты – под напором обстоятельств и от жажды сиюминутного убийства.
Зевнув во весь рот, я усилием воли оторвала от стены отяжелевшую, будто свинцовую голову и, звеня цепями, попыталась хоть немного размять затёкшие кисти рук. Но тяжесть фиг-знает-скольки-киллограмового железа на всех четырёх конечностях и короткие цепи оставляли мало пространства для манёвра, да и слабость во всём теле от недавно пережитых эмоций тоже дала о себе знать. Более того, в этих средневековых оридиях пыток невозможно было прилечь нормально, и самая удобная поза из возможных – скрючившись, прислониться к стене. Вот какие они бывают, супружеские ссоры… Не располагает ко сну. Так что всё, что я могла – завистливо поглядывать на громко храпящего и по-свински повизгивающего во сне стражника и размышлять о бытие нашем бренном.
Собственно, простор для размышлений открывался широкий. Начать хотя бы с того, что, побесившись, поорав и провисев несколько часов в темнице, я поняла, что вспылила и повела себя как дура. Опять. Надо быть хитрее – так нет же, не удержалась… Будто мне и в самом деле восемнадцать. С другой стороны, я всегда была несдержанна в вопросах, действительно способных меня задеть, что уж говорить об убийстве, произошедшем на моих глазах, практически из-за меня, тем более, моей подруги детства и просто хорошего человека… Но, блин, если уж я хочу отомстить (даже это в данных обстоятельствах звучит совершенно нереально), то надо бы держать себя в узде впредь. Вряд ли я смогу быть столь же хитрой и дальновидной, как любой придворный, так то моё единственное преимущество в том, что меня уже списали со счетов – ткнули носом в бесправность и явно уверены, что я даже не трепыхнусь в ответ. А самая большая ошибка полководца – недооценка врага…