Иалина распласталась по шее кобылы, нещадно хватая её за гриву. По щекам сами собой потекли слёзы облегчения. Она была мокрой от пота вся, с головы до ног. Выбившиеся из прически пряди прилипали к вискам, раздражали кожу.
– Отпустите лошадь, мадемуазель, – окликнули её снизу.
Она замотала головой. Как будто пальцы свело, и никаких внутренних усилий не хватит, чтобы разжать их. Будь ты проклят, Немарр де Коллинверт!
– Спускайтесь, я помогу, – мягко настоял мужчина.
Она ещё несколько раз вдохнула и выдохнула, стараясь убедить себя, что всё закончилось, что кобыла стоит на месте и уже спокойно пощипывает травку, будто не пыталась убить её ещё недавно. Иалина перекинула ногу через седло, кажется, ударила спасителя краем подола по лицу, но тот не издал ни звука, стерпев. Она почти упала в крепкие руки, которые не дали и земли коснуться, а после только аккуратно поставили на неё, поддерживая.
– Спасибо вам, месье, – она подняла взгляд на мужчину.
Он улыбнулся слегка встревоженно.
– Сильно напугались?
Иалина не сразу ответила, разглядывая его лицо. Широкий, резко очерченный подбородок, губы, которые многие девицы назвали бы чувственными, тонкий нос и глаза, невозмутимые, почти безмятежные, как серо-голубая гладь озера. Слегка волнистые русые волосы мужчины растрепались на ветру, придавая теперь ему не такой строгий вид, какой, верно, был у него, пока навстречу ему не пронеслась незнакомая девушка. Пожалуй, Авия была права, когда сказала, что многие женщины не отказались бы поохотиться на такой «экземпляр». Но все их попытки заранее были обречены на неуспех. И чем же может быть лучше и удачливее одна из многих?
– Я в порядке, – Иалина наконец вспомнила, что надо что-то сказать.
А после только поняла, что ладони мужчины до сих пор лежат на талии. Заметил это и спаситель, а потому быстро отдёрнул их, будто случайно в костёр опустил. Иалина выдохнула и попыталась поправить причёску, хотя бы пригладив то, что от неё осталось. А сама исподволь ещё раз оглядела мужчину. Одет он был в лёгкий льняной сюртук до середины бедра, и правда, тёмно-синего цвета, обшитый по вороту и рукавам золотой тесьмой. Под ним – рубашка в тон. Штаны его были заправлены в высокие сапоги для верховой езды. Совсем не тот вид, которого ожидаешь от служителя Единого. Весьма скромная, одежда всё же подчёркивала и высокий рост мужчины, и очень далёкую от тщедушной фигуру: верно, потому, что из молодых служителей воспитывали ещё и воинов, способных защитить Источник в случае опасности.
– Вы изрядно меня напугали, – прерывая короткое молчание, вновь заговорил спаситель. – Позвольте представиться, мадемуазель. Отец Мерред. Старший служитель Единого в храме Монтежара.