Пять вир — это чуть больше двадцати минут земного времени. Это казалось мне слишком мало, но все же лучше, чем ничего. Я подошел к двери и в ответ на мой вызов Хара Эс впустила меня.
— Я ожидала тебя, — сказала она. — Пойдем.
Она провела меня на второй этаж, отперла дверь и отворила ее.
— Входи, — велела она. — Через пять вир я приду за тобой.
Когда я вошел, Дуари поднялась с кушетки и встала, глядя на меня. Хара Эс закрыла и заперла дверь. Я слышал ее шаги, удаляющиеся вниз по лестнице. Мы были одни, Дуари и я, впервые за промежуток времени, показавшийся мне вечностью.
— Зачем ты пришел сюда? — спросила Дуари усталым голосом.
— Ты спрашиваешь! — воскликнул я. — Ты прекрасно знаешь, почему я пришел.
Она покачала головой.
— Ты не сможешь ничего сделать для меня. Никто не сможет. Я знаю, что ты пришел бы, если бы мог мне помочь, но поскольку помочь ты не можешь, то я не знаю, зачем ты пришел.
— Дура ты, принцесса. Потому, что я люблю тебя, разве этой причины недостаточно?
— Не говори со мной о любви, — сказала она, глядя на меня подозрительно.
Я решил не делать ее последние мгновения еще несчастнее, навязывая ей мое нежеланное внимание. Я пытался развеселить ее, но она сказала, что не чувствует себя несчастной.
— Я не боюсь смерти, Карсон Нэпьер, — сказала она. — Поскольку кажется невероятным, что оставшись в живых я когда-нибудь вернусь на Вепайю, я предпочитаю умереть. Я все равно никогда не буду счастливой. Для меня больше нет счастья в жизни.
— Отчего это ты никогда не будешь счастливой? — спросил я.
— Это моя тайна, я унесу ее с собой в могилу. Давай не будем больше говорить об этом.
— Я не хочу, чтобы ты умерла, Дуари. Ты не должна умереть! — воскликнул я.
— Я знаю, что ты так думаешь, Карсон, но что мы можем поделать?
— Должно быть, что-то мы все-таки можем сделать. Сколько человек в этом доме помимо тебя и Хары Эс?
— Больше никого.
Внезапно мной овладела безумная надежда. Я осмотрел комнату. Она была лишена всего, кроме самого необходимого. Я не увидел ничего пригодного для осуществления моего плана. Время неслось стремительно. Скоро вернется Хара Эс. Мой взгляд упал на шарф типа саронга, который был на Дуари, обычная внешняя одежда амторианских женщин.
— Отдай мне это, — сказал я, шагнув к ней.
— Зачем? — потребовала ответа она.
— Неважно. Делай, как я говорю. У нас нет времени пререкаться.
Дуари давно уже привыкла смирять свою гордость, когда мой тон показывал ей, что мы столкнулись с немедленной опасностью, и слушаться меня беспрекословно. Так она и поступила сейчас. Она быстро размотала с себя шарф и отдала мне.