Саори с трагичным выражением лица пристально смотрела на Соитиро, который молча слушал. Звук в мобильнике был на максимуме, потому она отлично слышала разговор. Она взглядом говорила, что не хочет отпускать Соитиро. Молила его об откровенном разговоре.
Но тот не мог выполнить её желание.
— Прости, вице-президент. Уже иду, — лишь ответил он и захлопнул телефон, а затем, ничего не говоря, прошёл мимо девушки.
— Подожди, Соитиро-кун!
Соитиро даже не обернулся на её отчаянный зов.
После того как фестиваль благополучно завершился, Соитиро, как и полагалось, сложил полномочия президента учсовета и передал их преемнику. В новособранном совете остались трое хорошо знакомых лиц. Вице-президент стал президентом, секретарь остался секретарём, а координатора сделали казначеем. Потому Соитиро вздохнул с облегчением.
Сразу после передачи полномочий начались триместровые экзамены, и заниматься пришлось всецело ими.
Смотря на свой листок с ответами на экзамене, Соитиро думал совершенно о постороннем.
«Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей».
В третьем триместре будет почти свободное посещение, потому минувший экзамен по сути стал последним.
На листе по математике красовалась идеальная сотня баллов, но душа Соитиро совсем не радовалась. Результаты экзаменов, как и многое другое, сейчас мало волновали, ведь до отлёта Саори за границу остался месяц.
Бывший президент неосознанно смял листок с результатами.
С того дня они с Саори почти не разговаривали. Пересекаясь утром, здоровались, а вечером, если одновременно освобождались, вместе шли домой. Но решили особо не затрагивать тему учёбы за границей. Даже не так — Соитиро всеми силами её избегал. Саори много раз пыталась об этом поговорить, но он перебивал, менял тему и уводил взгляд в сторону.
А когда оставался один, сожалел так сильно, что хотел умереть от стыда. Думал, уж завтра точно нормально поговорим. Но стоило на следующий день при встрече с девушкой начать разговор, решимость неведомым образом улетучивалась.
В душе Соитиро прекрасно понимал — музыка занимала в жизни Саори особенное место. Девушка стала такой, какой была, именно потому, что с детства ни дня не проводила без репетиций.
Они временами разговаривали об этом по пути домой со школы.
— Ты так любишь пианино, Саори.
— Люблю… наверное.
Соитиро думал, она просто кивнёт, а Саори поглядела в небесную высь, словно выискивая там свою душу.
— Нет? Ты же каждый день играешь. Думал, обожаешь.
— Наверное, люблю. Или типа того.
— Как-то не очень уверенно звучит.
— Чувствую себя немножко виноватой.