Куликов встав со стула и, подойдя к прикроватной тумбе, на которой лежал узкий деревянный ящик, открыл его и передал мне несколько листов.
Серьёзный такой дядя. Около сорока лет, широкое, открытое лицо, вызывающее доверие. Чем-то неуловимо на актёра Михаила Пореченкова похож. Я взял другой лист. Здесь он же, но в пенсне и с усами. На следующем с бородой и длинными волосами. Другой лист – лысый, но с аккуратной бородкой и усиками.
– И каким он был в Ливадийском дворце? – спросил я, ни к кому не обращаясь конкретно.
– Где в пенсне и усами, – ответил Кошко. На пароход садился без них. А остальное Иван Семёнович нарисовал, прикидывая, как может выглядеть убийца. Таких вариантов больше десятка.
– Узнаваем? – задал ещё один вопрос.
– Да, узнаваем. И городовой, и садовник, и хозяйка, плюс ещё одна горничная, которая видела, как француз помогал садовнику на ногах утвердиться, заявляют, что один в один. И в порту его узнали, правда, без усов и пенсне.
– Отлично, господа, Как я уже сказал, сегодня мы отправляемся в Марсель. Английский язык все знают?
– Я французским лучше владею, – ответил Кошко.
Зарянский подтверждающе мотнул головой, а Куликов, покраснев, сказал, что понимает хорошо, но говорит плохо.
– Это даже лучше, чем я ожидал, – с этими словами я поднялся, вернулся за чемоданом и водрузил его на стол.
– Принимайте, господа. Итак, Арсений Францевич, Вы теперь частный английский сыщик Томас Уокер, – с этими словами я передал Кошко английский паспорт. – А мы, соответственно, Ваши помощники. Сергей Владимирович, теперь у нас Джек Льюис, Иван Семёнович – Самуэль Смит, ну а я Джозев Харрис. Если кому-то не понравились новое имя и фамилия, можем поменяться. Шучу, господа, получите паспорта.
– Зачем это надо, Тимофей Васильевич? Почему мы не едем под своими именами? Для чего этот маскарад?! – несколько эмоционально задал вопросы сыщик. Да и Зарянский с Куликовым вопросительно смотрели на меня.
– Господа, Его императорское величество поставило мне задачу найти и доставить в Российскую империю убийцу его отца, матери, брата и сестры. Сделать это надо тайно, так как никакого открытого или закрытого суда над ним не будет, – я сделал паузу и продолжил. – Все вы давали подписку о неразглашении полученной во время следствия информации, так как для всех остальных российских подданных император Александр Третий и члены его семьи умерли от брюшного тифа. Соответственно, об этой операции также никто не должен знать, и ни один след не должен привести к Государю. Как уголовное законодательство трактует то деяние, которое мы будем совершать? Аркадий Францевич, подскажите?!