Покупаю в разных аптеках медицинскую маску, чепчик, перчатки и белый халат. Еду на такси в городскую больницу. Налички в кошельке хватает, карточку не использую.
Захожу через приёмный покой и поднимаюсь на четвёртый этаж в отделение травматологии. Захожу в туалет и облачаюсь в медсестринскую униформу. Сначала решаю разведать обстановку. Медленно брожу по коридору, стараясь не привлекать внимание персонала. Никому до меня нет дела. Заглядываю в открытые палаты, где нет медсестёр. Кто-то из пациентов со мной здоровается, кто-то спит. Куча с загипсованными конечностями, но ни одного переломанного в пух и прах, которых показывают в фильмах. В придачу, над большинством зелёные нимбы. Наверно, подсознательно я жалею травмированных и даже Цифровых отродий не считаю таковыми, пока они выглядят жертвами несчастных случаев.
Это плохо. Впрочем, встречаются и красные нимбы, но их не наберётся с десяток. Гениальный план рушится. В ожоговое можно и не соваться. Начинаю лихорадочно перебирать в уме другие варианты.
Дома престарелых. Нет. Тамошние старики могут вызывать разве что жалость.
Кружок потенциальных самоубийц в Сети или сатанистов. Это потребует уйму времени, а я им ограничен. К тому же, там больше заблудших овец, чем настоящих волков.
Реабилитационный центр с наркоманами. Хороший вариант, но там совсем другая охрана.
Онкологический диспансер. Так-так… Он огромный, пациентов море. Многие безнадёжны и живут лишь потому, что в стране запрещена эвтаназия. Доживают. Я знаю — отец Борова умирал от рака долго и мучительно. Похоже, это мой единственный вариант.
Снимаю халат и втискиваю в сумочку. Еду через полгорода в онкодиспансер. Прохожу, пользуясь вечерними приёмными часами. В туалете облачаюсь в форму бутафорской медсестры, надеваю маску и чепчик. Брожу, изучаю. Действительно, красных нимбов хватает на всех этажах. Осталось выбрать. Изображаю дурочку-практикантку и трачу не меньше часа на осторожные расспросы о диагнозах и прогнозах. Отбираю тех, у кого катетеры. Старательно избегаю докторов и медсестёр. На телефоне отмечаю в заметках номера палат и коек. На всякий случай двенадцать вместо десяти.
Караулю, когда в процедурной никого не оказывается, и в шпионском стиле добываю ампулы дигоксина с десятью шприцами объёмом двадцать миллилитров — доза, гарантирующая онкобольным смерть, но не мгновенную. Карманы халата топорщатся, как у рыночного воришки-дилетанта. Двигаюсь к выходу, и тут случается попадос. В процедурную заходит седобородый доктор с какими-то распечатками. Смотрит на меня сначала непонимающе, затем начинает улыбаться.