Следующей нашей целью, до которой мы добирались более недели, было Толедо, древняя испанская столица, взлетающая ввысь над петлей реки Тахо, с древним алькасаром на самой вершине. В великолепнейшем соборе Маргарита устроила благодарственный молебен в честь чудесного избавления от рук неверных, после чего мы отправились прямиком к нашей конечной цели, даже не заехав в Мадрид. И с утра седьмого марта мы въехали в крохотный городок Сан Лоренсо, на окраине которого в огромном прямоугольном пруде, как в зеркале, отражался Эскориал – резиденция Их Католических Величеств.
Из окон кареты виднелась огромная площадь с величественными зданиями с обеих сторон. Мы въехали сквозь ворота между длинными шеренгами выстроившихся по стойке смирно пышно одетых солдат с алебардами, и оказались в огромном дворе напротив входа в церковь. К поезду подошли не менее пышно одетые вельможи. Первыми распахнулись двери в нашу карету, и Ее Католическое Величество вышла первой, а за ней герцогиня де Альба. После чего пришел наш черед. На нас смотрели с удивлением и с некоторым недоумением, но королева бросила по-испански:
– Это дважды спаситель моего католического величества, князь Алесео де Николаевка, министр иностранных дел Русской Америки!
Меня с поклоном провели к молодому человеку в черном костюме, с огромным кружевным воротником и такими же манжетами. Сам он был рыжеватый, с огромными усами, и, как и его супруга, больше похож на немца либо австрийца, чем на испанца, что неудивительно. Ведь это был сам король, Филипп III, который, как и его супруга, происходил из Габсбургов. Я, как предписывал этикет, преклонил одно колено и поцеловал его королевскую длань, и Филипп III сказал во всеуслышание:
– Встаньте, дон Алесео! Не пристало спасителю Ее Величества стоять перед нами на коленях.
Меня и «грандов» Русской Америки разместили в покоях недалеко от королевского крыла, а «идальго» пришлось довольствоваться комнатами для гостей монастыря. Ведь Эскориал совмещал в себе королевский дворец и августинский монастырь. Впрочем, сейчас как раз был пост, так что всех нас кормили довольно скудно, хотя для нас, как для людей другой веры, были готовы сделать послабление. Но я отказался – вообще-то, если бы не разрешение отца Николая, нам пришлось бы поститься по настоящему, а это намного строже, чем у католиков.
В тот же вечер, Филипп принял меня, и я вручил ему верительные грамоты, написанные, впрочем, мною же с помощью испанок. Напечатал я их на принтере, но я так подобрал шрифт, что смотрелись они весьма импозантно. Кроме них, я передал Филиппу рекомендательные письма из Новой Испании и Чили.