– Уверен, что он вам не откажет. Давайте с нами на корабль, мы вас познакомим, а заодно и отужинаем.
– Лучше завтра. Мы рано встаем и рано ложимся спать – с наступлением темноты. Ведь ни свечей, ни ламп у нас нет, освещаем дом лучиной, но она дает очень мало света, да и пожара побаиваемся.
– Завтра, так завтра, – сказал Володя. – В двенадцать часов вам подойдет?
– Конечно, Лэд. Мы будем вам очень благодарны. И, мои друзья, если захотите здесь поселиться – милости просим! Я молил Господа все эти годы, чтобы еще хоть раз в жизни увидеть белых людей. И Господь исполнил мою молитву. Вот только со строительством смогу помочь лишь немного – все-таки мне уже почти пятьдесят лет, силы уже не те…
– Мы будем вам очень благодарны, Джон. Давайте обсудим все это завтра у нас на борту. Алекс прибудет за вами в полдень.
– Благодарю вас, друзья мои! Храни вас Господь!
Когда мы вышли из дома, солнце уже клонилось к закату – засиделись мы, однако, у гостеприимного бывшего пирата… На столе у огнища стояла каменная ступка с какой-то массой, которую каменным же пестиком старательно толкла Сара. Обернувшись к нам, она улыбнулась; выглядела она при этом сногсшибательно – точеная фигурка, высокая упругая грудь, горделивая осанка… Лицо было чуть широким, но черты лица – скорее европейскими, курносый носик, карие большие глаза изумительной формы, длинные ресницы… Одета она была в шелковое платье, немного выцветшее, весьма простого фасона, но очень выгодно оттеняющее ее достоинства. Я вспомнил про шелк, захваченный на манильском галеоне – материал, скорее всего, оттуда, а шила, наверное, Мэри. Девушка была столь хороша, что мне пришлось напомнить себе, что ей всего пятнадцать лет.
– Здравствуй еще раз, Сара, – я чуть склонил голову.
– А вы что, уже уходите?
– Мы хотели бы попрощаться с тобой и твоей мамой.
– Мама ушла в лес за желудями – видите, там дубовая роща. Алекс, так ведь вас зовут, да?
– Именно так.
– А вы женаты?
– Был, – невесело улыбнулся я. – Теперь уже нет. А что?
– Да нет, так просто спросила, – и она засмеялась переливчатым смехом и посмотрела так, как будто рублем подарила, да не теперешним российским, а старым, серебряным, имперским; такие были еще в родительской коллекции, а один, с профилем Петра Первого, висел на стене в рамочке.
– Скажите, Сара, а как вы здесь живете?
– Работы всегда хватает. To готовим, то убираем, то рыбу ловим, то воду несем, то желуди собираем, то новую одежду шьем… А папа лес рубит, по дому все чинит, мастерит мебель, посуду, удочки… А еще он меня читать и писать научил, и много чему другому. Мама же учит меня шить, готовить, желуди собирать. Вот только по воскресеньям мы отдыхаем – так в Библии написано. С утра папа читает молитвы в часовне, а потом мы или гулять ходим, или на лодочке вокруг острова – не дальше, там нас не любят, могут и убить. А когда вода немного прогревается, то и купаемся помаленьку, не здесь, а с той стороны, на отмели, там теплее.