Доклад мой планировался на четверг, двенадцатого апреля. Но за день до него Леня предложил наконец-то рассказать «людям из девяностых» про те двадцать два года, с лета тысяча девятьсот девяносто первого по лето две тысячи четырнадцатого, которые им не довелось пережить.
Впервые я увидел, как боевые офицеры плакали. Ужасающая бедность, которая лишь усугублялась, несмотря на «реформы»… Богатство, сконцентрированное в руках верхушки. Расстрел «Белого дома» в 1993, хотя, как сказал Леня, «обе стороны были хороши». Война в Чечне, штурм Грозного на Новый год, позорный хасавюртовский мир… Расширение НАТО, бомбежка Югославии, залоговые аукционы, «МММ», ваучеры… И постепенное восстановление государства, начиная с самого конца девяносто девятого – но только после того, как Борис Ельцин, мой кумир, на которого я готов был молиться за то, что он, как мне казалось, дал России свободу, наконец-то произнес сакраментальное «я устал, я ухожу».
А в конце Леня сказал, с грустной улыбкой:
– Теперь про меня лично. Девяностые я провел на Камчатке. Папа не вернулся из очередной командировки в Чечню в девяносто шестом, и меня растила мама, работавшая учительницей в школе в Петропавловске. Хорошо помню, как мы, как манны небесной, ждали баржу с мазутом, чтобы наконец-то у нас на какое-то время появилось тепло и электричество. Как мы с сестрой и с мамой отправлялись за ягодами и грибами к вулканам, и как я ловил камбалу и лососевых, чтобы хоть как-нибудь прокормиться. Как цены все росли, а зарплаты так и оставались на том же уровне. А многие другие не выжили – кто ушел в криминал, где и погиб, кто покончил жизнь самоубийством, кто случайно попал под огонь во время разборки… Впрочем, практически каждый из тех, кто в девяностых жил в России, может рассказать схожие истории.
Но хуже было русским в других республиках. Старшина первой статьи Алексей Иванов, например, жил в детстве в Таджикистане, в Курган-Тюбе, где его отец работал врачом. В один прекрасный день к нему пришли бывшие его пациенты, предупредившие его, что он в списке на уничтожение, составленном исламистами. Мама его с детьми уехала к родне в Питер, а папа остался, чтобы продать дом и другое имущество – и был найден мертвым.
Так что у Борьки Ельцина, как у царя Бориса, были «мальчики кровавые в глазах», и слава Богу, что после него власть переменилась, и жизнь достаточно быстро стала налаживаться.
9. Брат-близнец Ричарда Третьего
– Дамы и господа, – сказал я с улыбкой. – Начнем, как обычно, с географии. Вот карта России, увы, современная. Сейчас, на рубеже шестнадцатого-семнадцатого веков, ее западная граница практически совпадает с таковой Российской Федерации девяностых годов двадцатого века – вот только на западе она граничит не с Беларусью, а с Речью Посполитой, точнее, с Литвой, являющейся составной частью вышеуказанной конфедерации – и уже три года, после Брест-Литовской унии, являющейся ареной наступления униатов на православие. Севернее же Литвы находятся территории, ранее являвшиеся вотчинами немецких Орденов; теперь они – вассалы Речи Посполитой либо, как в случае с Эстляндией, территория Швеции. Граница с Финляндией также примерно совпадает с границей конца двадцатого века, но Финляндия, в свою очередь, тоже принадлежит Швеции.