Сталин не заметил сам, как вскочил на ноги и витиевато выругался по-грузински, чем привлёк внимание всех остальных посетителей буфета.
— Ну? И как решили этот, — Сталин замешкался, подбирая нужное слово, — конфликт?
Петровский устало махнул рукой и сгрёб все бумажки в свою папку.
— Ленин со Свердловым направили в Нижний Раскольникова, объявившего, что власть должна принадлежать тем Советам, которые поддерживает Совнарком. Короче — выбранный Совет разогнали. Большевики, левый эсер и максималист заявили, что «берут власть на себя».
— И как много таких конфликтов?
— Большевики проиграли выборы в Вязниках, Касимове, Брянске, Бежеце, Макеевке, Ростове, Уфе, Ижевске, Костроме… Там вообще дошло до чрезвычайного положения… Одним словом, Коба, скажу честно, — Петровский вздохнул, застёгивая папку с документами. — У нас совсем не получается с истинным народовластием. А ведь я ещё не рассказал про криминал, которого в Советы набилось больше, чем вшей на барбоску.
Про криминал, оккупировавший Советы, Сталин знал и сам, с каждым годом этой информации становилось всё больше и была она всё сочнее.
Бывший во время Великой Отечественной войны при немцах бургомистром Майкопа, сбежавший на Запад Н. В. Полибин издал за рубежом воспоминания «Записки советского адвоката 20-30-х гг.». Сам автор — личность гнусная, но информацию выдаёт поучительную:
«…Мне хочется вспомнить одного из «государственных деятелей». Это был председатель станичного Совета станицы Славянской, представлявший в своём лице высшую государственную власть в селе. В той же станице в должности следователя по уголовным делам работал один из дореволюционных судебных следователей Донской области. По какому-то делу ему нужно было допросить в качестве свидетеля председателя местного Совета Майского. Он послал ему повестку, и на следующий день к следователю пришёл обутый в высокие сапоги, одетый в синие «галихве» с красными донскими лампасами и в залихватской донской смушковой шапке с красным верхом Майский.
В старое время в Донской области как-то орудовала шайка «степных дьяволов». Они нападали на хутора, вырезали целые семьи, поджигали пятки свечкой, выпытывая деньги. Они были переловлены, осуждены и получили каторгу.
Следователь сразу узнал вошедшего. Это был один из главарей шайки, которого он допрашивал в своё время. Тот его тоже узнал, но вида они не подали. Правда, следователь на следующий день «заболел» и перевелся в другое место.
И такими персонажами местные Советы были нашпигованы под самую завязку. Уголовники, как известно, народ наглый и предприимчивый, и должность в «советской власти» для них была хорошей «крышей». А те, кто не имел уголовного прошлого, легко приобретали такое настоящее — власть, жратва, бабы, самогон…»