Граф Канкрин: А по каким причинам хотите вы уволить от должности этого чиновника?
Директор департамента граф Винниченко: Да стоит, ваше сиятельство, только посмотреть на него, чтобы получить к нему отвращение: длинный, сухой, неуклюжий немец, физиономия суровая, рябой…
Граф Канкрин: Ах, батюшка, да вы это мой портрет рисуете! Пожалуй, вы и меня захотите отрешить от должности…
Сам же Канкрин, обыгрывая свое немецкое происхождение, с иронией отмечал: «Немец похож на капусту: чтобы она вышла хороша, непременно нужно ее пересадить в инородную почву». Став в России Егором Францевичем, Георг-Людвиг Канкрин всегда помнил слова своего отца: «Георг-Людвиг, никогда не забывай, что твоя родина — Германия. И она не может существовать без окружающих ее стран. Но помни и другое, что если станет худо России, то многим не сдобровать, а Германии — в десять раз более. Служи России, как родине своей, как новому Отечеству, превыше которого нет ничего в свете Божьем».
Егора Францевича не стало в 1845, а потом была война, названная Крымской, хотя военные действия охватывали весь периметр границ империи. В ходе ее осиротевшая финансовая разведка под руководством графа Ламберта Иосифа Карловича и Кейзерлинга Александра Андреевича выявляла и уничтожала финансовые каналы, работающие на подкуп чиновников военного и дипломатического ведомств, вскрывала факты мошенничества, а потом, уже под начальством Оскара Егоровича Канкрина, занималась выявлением каналов финансирования террористов…вплоть до гибели императора Александра II и эмиграции нашего шефа — Лорис-Меликова… Теперь….
— А теперь этой службой руководите вы, — догадалась Маша.
— Да, — граф выдохнул с облегчением, найдя повод не сообщать про плачевный, уже полностью неофициальный статус его службы в настоящее время. — Канкрин Георгий Викторович, к Вашим услугам…
— А мичман Головин… Александр Георгиевич… Мичман, стало быть — ваш сын?
— Племянник. Его отец, Георгий Александрович Канкрин, статский советник по министерству финансов, погиб три года назад, расследуя одно дело на Иркутской таможне. Но я люблю Сашу, даже больше, чем сына и обещал Георгию, что обязательно позабочусь о внуке… Вот с вашей помощью, пока это удается. А Головин — это просто необходимый для работы псевдоним, который позволял ему какое-то время работать инкогнито… Насколько мы теперь видим — очень недолго… Я не закончил рассказ, но вы, думаю, уже догадались, в какую компанию попали и почему мы так чураемся публичности.
— Но мне вы так подробно обо всём рассказали. Зачем?