Я выбросил окурок сигары и прошел к себе в апартаменты. Позвав Винченцо, который со всем смирился и даже уже жаждал отправиться в Авеллино, я отдал ему последние распоряжения и вручил железную коробочку с замком, где, неведомо для него, лежали двенадцать тысяч франков банкнотами и золотом. Это было последнее доброе дело, которое я мог сделать: этой суммы вкупе с небольшим приданым Лиллы было достаточно, чтобы он стал в Авеллино преуспевающим садоводом. Еще он вез с собой запечатанное письмо к синьоре Монти, которое, как я ему сказал, следовало открыть только через неделю. В этом письме разъяснялось содержимое коробочки и излагались мои пожелания относительно него. В нем я также просил эту добрую женщину послать на виллу Романи за Ассунтой и ее бедным подопечным, парализованным стариком Джакомо, и обеспечить ему наиболее заботливый уход до самой его смерти, которой, как я знал, ждать оставалось недолго.
Я все тщательно продумал и уже мысленно представлял, какой мирный и счастливый дом появится в небольшом городке в горах под сенью Монтеверджине. Я знал, что Лилла и Винченцо поженятся, синьора Монти и Ассунта будут утешать друг друга воспоминаниями о прошлом и присматривать за детьми Лиллы. Возможно, некоторое время они поговорят обо мне и будут грустно гадать, куда я исчез, но потом постепенно меня забудут, чего я и желал.
Да, я сделал все, что мог, для тех, кто никогда меня не предавал. Я отблагодарил Винченцо за его любовь и преданность, и дальнейший мой путь был мне ясен. Мне оставалось сделать лишь одну вещь, закончить одно дело, которое так давно требовало завершения. Отмщение, словно манящий призрак, вело меня шаг за шагом долгие тяжелые дни и месяцы, которые казались мне кругами адских страданий. Но теперь оно остановилось, посмотрело налитыми кровью глазами прямо мне в душу и велело: «Бей!»
Бал начался блестяще. Залы были прекрасно украшены, и мягкий свет тысяч ламп освещал великолепное убранство, почти достойное королевского двора. На нем присутствовали несколько самых родовитых аристократов со всей Италии с наградными лентами и сверкающими на груди, усыпанными драгоценными камнями орденами, а самые прекрасные женщины, которых только можно увидеть во всем свете, скользили по вощеным полам, подобно мечтаниям поэтов о сильфах, при лунном свете плещущихся в реках и фонтанах.
Но самой красивой, безупречной в высшем проявлении своего торжествующего тщеславия и совершенно непревзойденной в своем изысканном очаровании была моя жена – новобрачная дня и героиня ночи. Никогда еще она не выглядела такой ослепительно прекрасной, и я, даже я почувствовал, как пульс у меня участился, а кровь живее побежала по жилам, когда я смотрел на нее – сияющую и улыбающуюся победительницу, истинную королеву красавиц, нежную, как капелька росы, и поражающую взор, как вспышка света.