– Почему? Почему? – яростно откликнулся я. – Потому что в кои-то веки муж берет правосудие в свои руки, в кои-то веки обманутый муж настаивает на справедливости, в кои-то веки он осмеливается покарать измену, запятнавшую его честь! Будь побольше таких, как я, стало бы меньше таких, как вы! Счет любовников на десятки! Не ваша вина, что у вас был всего один! Хочу сказать еще кое-что, касающееся вас. Не удовольствовавшись одурачиванием двух мужчин, вы попробовали так же развлечься и с предполагаемым третьим. Ага, дрожите! Пока вы думали, что я граф Олива, когда вы обручились со мной, вы писали Гвидо Феррари в Рим. Весьма очаровательные письма! Вот они! – Я швырнул их на пол рядом с ней. – Они мне больше ни к чему – я их все прочел!
Она не притронулась к письмам, и они остались лежать на полу. Она по-прежнему жалась к моим ногам, и от этих беспокойных движений плащ ее сполз с плеч, открыв драгоценности, сверкавшие на ее белой шее и руках, словно искорки света. Я коснулся ободка с бриллиантами у нее в волосах – а потом сорвал его.
– Это мое! – воскликнул я. – Так же как и кольцо, что у меня на пальце, ваш любовный дар Гвидо, который вы потом вернули мне, его законному владельцу. А это – драгоценности моей матери. Как вы посмели их надеть? Камни, которые я вам подарил, чрезвычайно вам к лицу: они краденые, сорванные с жертв кровавыми руками самого жестокого разбойника в Сицилии! Я обещал вам больше – так смотрите же! – И я откинул крышку гроба, в котором хранились остатки сокровищ Кармело Нери.
Гроб стоял на видном месте, и я разложил все так, чтобы золотые украшения и драгоценные камни сразу же бросились ей в глаза.
– Теперь вы видите, – продолжил я, – откуда взялось богатство предполагаемого графа Оливы. Я обнаружил спрятанные здесь сокровища в ночь после своих похорон. Тогда мне и в голову не приходило, для какой страшной цели они мне понадобятся! Они хорошо мне послужили и еще не иссякли – все оставшееся в вашем распоряжении!
При этих словах она поднялась с колен и выпрямилась. Пытаясь дрожащими руками запахнуть плащ, осторожно двинулась к разбойничьему гробу и наклонилась над ним с легкими проблесками надежды и любопытства на осунувшемся лице. Я смотрел на нее с легким удивлением: так внезапно она постарела. Нежно-розовый цвет и гладкость ее кожи исчезли, и она стала морщинистой и сухой, словно лишившись влаги под тропическим солнцем. Волосы ее растрепались и свисали спутанными золотистыми прядями. Только они да еще глаза говорили о ее молодости. Моя душа внезапно наполнилась сочувствием.