Традиционалистская доктрина, отстаивавшаяся шейхом Абу-л-Худой ас-Сайяди и его единомышленниками, по своей направленности была не экспансионистской, а охранительной. Её успешная пропаганда затормозила развитие национального самосознания среди арабских подданных империи. Лояльность населения османской Сирии по отношению к Абдул-Хамиду II отмечается многими современниками. Например, А. Е. Крымский, посетивший Сирию в 1898 г., высказывался об этом следующим образом: У арабов нет понятия о нации, лишь о религии и подданстве, отчасти только о языке[571].
Российский консул в Дамаске А. П. Беляев сообщал о том, что доселе приходилось наблюдать <…> скорее стремление арабов иметь над собой справедливое оттоманское правительство, чем тяготение к самостоятельности[572].
Чувство исламской и османской общности среди мусульман Сирии в эпоху правления Абдул-Хамида II не давало почвы для оппозиционных идей, основанных на принципах арабской идентичности. Но на фоне политической лояльности в мусульманской интеллектуальной среде разворачивалась полемика между ревнителями традиции и сторонниками переосмысления исламского наследия путём прямого обращения к священным текстам. В Дамаске, представлявшем собой, наряду с Каиром, важнейший центр исламской учёности, традиционная система верований и суфийской религиозной практики постепенно стала подвергаться критике со стороны ряда реформаторски настроенных алимов среднего уровня, тяготевших к идеям салафизма[573]. В отличие от «элиты» сирийских улама’, представленной муфтиями четырёх мазхабов, кадиями и имамами-хатыбами Омейядской мечети, имамы небольших мечетей и религиозные преподаватели (мударрисы, مدارس — Прим. сост.), занимавшиеся частной практикой, не имели высоких доходов от вакфов и протекции в имперской столице. В последней четверти XIX в. некоторые представители этого круга улама’ стали интенсивно изучать и критически переосмысливать труды по фикху (мусульманскому праву) и толкованию хадисов, составленные авторитетными богословами первых веков ислама. При этом они были знакомы с «обновленческими» подходами к исламу, которых придерживались Джамал ад-Дин ал-Афгани и такие его последователи как Мухаммад Абдо и Рашид Рида. Этому способствовало распространение печатной продукции и достаточно прочные интеллектуальные связи между сирийским (Дамаск) и египетским (Каир) центрами исламской учёности. Деятельность дамасских алимов-реформаторов, не имевшая политической подоплёки, была направлена на религиозное просвещение верующих и, одновременно с этим, критику некоторых отживших (по их мнению) убеждений и суфийских культовых действий, не соответствовавших их представлениям об «истинном исламе».