Я несколько раз прошлась по ресторану и насчитала четырех человек. Немец лет тридцати, путешествующий не то со старенькой мамой, не то с моложавой бабушкой. Молоденький итальянец, непонятно как затесавшийся в компанию пожилых и очень уж шумных соотечественников. Наверно, тоже чей-то родственник, не сумевший отвертеться от семейной поездки. Два австрийца — соседи по каюте нашего Алекса. Самого альфонса переводчика я тоже сначала хотела включить в список подозреваемых. По возрасту он вполне сойдет за «молодого мужика». Но Стасик сказал, что тот был иностранцем, а Алекс все же бывший «наш», по-русски говорит прекрасно и не скрывает этого. Вряд ли он — тот самый иностранец, куривший на корме в ночь убийства.
Был еще и пятый турист, подходящий по возрасту. Но его я тоже не стала включать в свой список. Парень был китайцем. Вернее, американцем китайского происхождения. Вот это происхождение меня и смущало. Все-таки иностранец азиатской внешности — это не просто иностранец. В этом случае Стасик, наверняка, сказал бы, что видел на корме именно китайца. К тому же он, кажется, не курит.
А из оставшихся четверых, интересно, сколько курильщиков?
Сказать это вот так, навскидку, у меня не получилось. В ресторане у нас курить нельзя. Может, попросить кого-то из девчонок, работающих в баре, понаблюдать за туристами? Ту же Лизу, например. Заодно попросить вспомнить, видела ли она кого-то из молодых туристов в баре в ночь убийства.
Лучше бы это, конечно, делал Димыч, но он отказывается подозревать иностранцев. Придется самой.
Может, с Катей посоветоваться? Она почти всех официанток из бара знает, ей проще будет договориться.
* * *
Катю я застала за странным занятием. Она стояла на нашей опустевшей станции, двумя руками держа перед собой пустой бокал. И очень внимательно его разглядывала.
Потом вдруг поднесла его к лицу и прикоснулась к стеклу губами, будто отпила.
И опять внимательно так посмотрела.
Протерла ладонью след от помады — и снова на бокал уставилась.
Я даже забыла, что спросить у нее хотела. И окликнуть ее не торопилась. Как-то не по себе стало от увиденного.
Может, Катя тоже не в себе? Наблюдала за сумасшедшей туристкой, наблюдала, да и сама потихоньку с катушек съехала. Стоит теперь, с пустым стаканом целуется.
— Кать, — тихонько позвала я, — ты чего делаешь?
Она вздрогнула и, резко повернувшись, уставилась на меня расширенными глазами. Ну, точно, с головой не все в порядке.
— Ты чего? — повторила я.
— Мне страшно, — сказала она шепотом. — Мне кажется то, чего быть не может, понимаешь? Этого не может быть, но я сама это видела. Просто сразу внимания не обратила.