Ермаков вышел на крыльцо. Там его встретила шумная толпа. Китайцы хлопали в ладоши, подбрасывали вверх соломенные шляпы, выкрикивали хором приветственные слова:
— Вансуй, ваньсуй![10]
Ермаков снял пилотку, взмахнул ею над головой, громко крикнул:
— Дорогие друзья! Привет вам из России!
Ему многое хотелось сказать этим голодным, оборванным людям, но он не умел произносить речей, никогда не выступал на митингах и собраниях и сумел коротко, с запинками сообщить лишь самое главное: в Китай пришла Советская Армия, разгромила в боях японских захватчиков. Короткую речь он закончил самым простым и самым, пожалуй, нужным и подходящим в эту минуту призывом:
— А теперь кройте, братцы, в чуринские магазины за кашей! Да варите ее погуще для своих китайчат!
После стихийного митинга командир разведвзвода и его помощник Шилобреев обошли посты, проверили охрану железнодорожного моста и отправились к управляющему на званый ужин. Просторный банкетный зал был залит мягким матовым светом. В простенках висели картины в золоченых рамках. У дальней стены стоял широкий, обитый плюшем диван. Около него стояла ширма, разрисованная хвостатыми райскими птицами. На окнах висели тяжелые шторы с длинными серебристыми кистями. Справа зеленел выложенный под малахит камин, на нем тикали, поблескивая, часы, на которых красовалась фигура женщины с крылатыми ангелами на руке. На большом овальном столе стоял пышный букет хризантем, вокруг которого теснились бутылки с дорогим вином и тарелки с богатыми закусками.
«Вот как они живут, буржуяки», — подосадовал Ермаков, стараясь не обращать внимания на богатое убранство зала, будто всю жизнь пребывал в такой роскоши и едал за такими столами.
— Господа-товарищи, прошу без церемоний прямо к столу, — пригласил Никодим Аркадьевич.
— Тут господ нет, — поправил Ермаков. — Это у вас они еще пока имеются.
— Прошу извинить, дорогие товарищи. Это я в том смысле, что вы есть победители, а значит, господа положения, — поправился управляющий.
Он начал проклинать японцев, которые хотели разорить русскую торговую фирму, пустить ее по ветру. Тягаться с японцами трудно: у них в руках власть. А у кого власть, у того и прибыль.
— Вот потому мы и радуемся вашему приходу, — сказал он. — Потому и мечтали: придут наши и вышвырнут заморских грабителей, освободят наши души. День и ночь молились за вашу победу.
— Вот и хорошо, — хитровато ухмыльнулся Ермаков. — Мы воевали, а вы молились. И общими, так сказать, усилиями свалили ворога, добились победы.
Никодим Аркадьевич наполнил бокалы, оглядел гостей, взволнованно заговорил: