А случилось это так. Дня три назад во время обеденного перерыва забежал к нему во взвод Шуров. Посидели, покурили, перебросились несколькими фразами и направились было вместе в столовую. Вдруг подходит дежурный по роте, сержант Соколков, и докладывает Ветровому, что его просит к телефону писарь из штаба.
— Вот назойливый писарчук! Ни поесть, ни покурить не даст без паники, — пробурчал Ветровой. И, подмигнув Соколкову, добавил: — Скажите, что меня нет в роте. Буду после обеда…
— Это я ему могу, — понимающе ответил сержант.
Стоящие неподалеку солдаты захохотали.
Шуров сдвинул брови и, молча пройдя несколько шагов, спросил:
— А завтра, наверно, будешь проводить политинформацию о честности и правдивости?
— Ошибаешься. Провел уже.
— Стало быть, закрепляешь материал?
— Не остри, — раздраженно сказал Ветровой. — И потом, не считай, пожалуйста, солдат юнцами. Они великолепно понимают, что можно делать офицеру и чего нельзя.
— Значит, по-твоему, существуют две дисциплины? Одна — для начальства, другая — для солдат?
— А ты что же, хочешь вогнать меня в солдатские рамки? Был я солдатом, ходил в городской отпуск по увольнительной записке… По-твоему выходит, что если я, к примеру, брошу на дорожку этот окурок — так весь взвод свой испорчу. Так? — спросил Ветровой.
— Ты можешь бросать. Но только не удивляйся и не возмущайся, если завтра их здесь будет лежать сорок штук.
— Нет, не будет. Потому что есть приказание бросать окурки в урну, — возразил Ветровой.
— Но как ты можешь требовать от солдата порядка, если сам бросаешь куда попало окурки?..
— Значит, по твоей теории выходит, что курящий врач не имеет морального права запретить больному курить? Что за ересь! Какое дело больному до того, курит врач или не курит? Да разве наш командующий, который во всех приказах требует закалять бойцов физически, обязан делать на турнике «солнце»? Чего же ты от меня хочешь? — запальчиво спросил Ветровой.
— Я хочу, чтобы ты наконец понял, что солдат не столько прислушивается к твоим речам, сколько присматривается к твоим делам. Нам, командирам взводов, забывать об этом нельзя ни на минуту, хотя бы уже потому, что мы целый день перед глазами у солдата.
— Перед глазами у солдата — устав, — отрезал Ветровой.
— Но ты разрушаешь этот устав! Ты своим примером показываешь, что устав — не такая уж незыблемая вещь, что его можно иногда и обойти. И вот одной рукой наводишь порядок, а другой нарушаешь его. Да ты никогда не добьешься успеха, если не поймешь этой простой истины! И никто тебя не пошлет на Запад позорить наш Забайкальский фронт.