На Забайкальском фронте (Котенев) - страница 97

Услышав о японцах, Подберезкин насторожился, стал выспрашивать, много ли их. Старик взялся руками за голову, сощурился. Это, видимо, означало, что японцев очень много.

— Но где они? Где озеро? — допытывался разведчик.

Ван-Су начал что-то говорить и показывать в сторону Большого Хингана, но, почувствовав, что его не понимают, отломил от сука острый шип, схватил свой светло-бурый арбуз и стал чертить на нем какие-то знаки.

Начертил кружок, сказал: «Лубэй». Провел линию, пояснил: «Хорэн-Гол». Потом вонзил шип в арбуз, ткнул со злостью пальцем: «Ниппон! Ниппон!»

«Все ясно — засада!» — сообразил Подберезкин и поспешил завести мотор. Самолет плавно разбежался и взвился в воздух. Китайцы махали руками, что-то кричали. Вскоре пестрая толпа исчезла из виду.

Лейтенант Подберезкин прилетел на свой аэродром, когда его уже перестали ждать. В штабную палатку заскочил с огромным китайским арбузом в руках. Доложив о выполнении боевого задания, озорно добавил:

— А это вам подарок от населения китайской деревни Хаонлинь. — Он положил на стол командира полка привезенный подарок и тут же предупредил: — Только имейте в виду, товарищ полковник, арбузик не простой. Это глобус. Тут обозначено место, где затаился японский отряд. Вот поглядите…

Через несколько минут в воздух поднялась эскадрилья бомбардировщиков и взяла курс на Лубэй — расчищать дорогу выходившей из гор гвардейской танковой бригаде.

Китайский арбуз оказался настолько ценным, что авиаторы сообщили о нем в штаб фронта. О старом рикше Ван-Су из деревушки Хаонлинь узнали благополучно вышедшие из гор танкисты и решили разыскать старика, поблагодарить его за доброе дело. Было даже намерение представить его к советской награде.

Но старый рикша не дожил до своего счастливого часа. Жители китайской деревушки рассказали гвардейцам следующее. Проводив крылатого вестника счастья, Ван-Су каждый день выходил на дорогу, подолгу смотрел из-под ладони в сторону Большого Хингана — ждал русских. В свое последнее утро старик сорвал на узкой полоске последний арбуз и снова пошел на дорогу, ведущую к горному хребту. Увидев в утреннем тумане людей, с радостным криком побежал им навстречу. Но глаза подвели старого рикшу. Это были отступающие японцы. Поняв свою оплошность, он с силой грохнул арбуз об дорогу, разбил его вдребезги и начал топтать босыми ногами. Японский офицер застрелил старика.

Четвертые сутки передовой отряд Сурэндоржа пробирался по сыпучим пескам Гоби на восток, к Долоннору. Раскаленное солнце пустыни нещадно обжигало плечи, слепило глаза. На сотни верст кругом распластались серые однообразные барханы, похожие на волнистую накипь огромной жаровни, уходящей краями к далекой линии горизонта. В полуденный зной исчезали из глаз редкие обитатели этой мертвой равнины — забивались в щели ящерицы и скорпионы, прятались в норы вараны и полевые мыши. По временам на пути вставал столбиком тарбаган, но тут же падал на песок и уходил в подземное убежище. На белесых плешинах кое-где попадались бледные стебельки верблюжьей колючки. Смотришь на них и невольно дивишься: как они уцелели в адском пекле?