Эта часть праздника — унылая. Я тут не знаю практически никого. И никому особенно не интересен. Как там писал классик? Мы чужие, на этом празднике жизни. Т. е., чужой я. Особенно печален тот факт — что это праздник в мою честь. Нет. В честь Кайи. Впрочем, я и есть Кайа, теперь. Надо собраться. А то, что-то совсем расклеился. Наверное, «эти дни» на подходе.
Тут в голове заиграла песенка Allie X — Bitch. Да, мотивчик в тему.
День Рождения заканчивается. Провожаю гостей. Благодарю за то, что они пришли.
Обменялись телефонами с Олечкой. Та счастливая. Видать, то ли ей удалось подцепить того красавчика. То ли ей так показалось. Не важно, она всем довольна и слава Богу. Пригрозив напоследок тем, что теперь хочет видеть меня на регулярной основе, ушла. Со своей семьей.
Проводив последнего, выпил чашку чая. Пора идти к «отцу». Там меня ждут. Сейчас будет расплата за то, что не сумел сдержать свой язык за зубами.
В кабинете «отца».
Стучась, вхожу. Присутствуют двое. «Отец» и тот самый «очень важный» гость.
— Присядь, пожалуйста, — говорит мне «отец», указывая на диванчик.
— Почему такая грустная? — спрашивает он, глядя на мое лицо.
— Устала, пап, — отвечаю я.
— Понятно.
— Кайа, — начинает разговор Михаил Павлович, как его представил «отец», показывая на фотографии, — вернемся к нашему разговору. Не могла бы ты продемонстрировать свое творение?
Лезу в сумочку, за телефоном. Достав который, запустил на нем приложение. Подхожу у гостевому креслу и протягиваю телефон Михаилу Павловичу. Тот берет его в руки и они с «отцом» напряженно пялятся на экран. Возвращаюсь на диванчик. Сажусь, вытягивая ноги и гляжу в потолок. Жду. Спустя некоторое время раздаются голоса, произнося слова, которые в приличном обществе, обычно, не произносят.
За что, оба, тут же, просят у меня прощения.
— Наши беспроводные коммуникации очень уязвимы, — отмечает очевидное «отец».
— Как это работает? — спрашивает у меня Михаил Павлович.
— Мне будет проще объяснить суть в письменном виде, — отвечаю я.
— Хорошо. Итак, мы убедились, что твои слова, это не просто разыгравшееся воображение подростка. Кайа, с этого момента, все, о чем ты нам рассказала — государственная тайна. Тебе запрещено, без ведома твоего отца или меня, с кем-то это обсуждать, понятно?
— Понятно, — отвечаю я, — могу я быть свободна? Я очень устала и болит голова.
— Да, иди спать, — говорит «отец», — завтра после того, как узнаешь результаты вступительных испытаний, займешься «написательством».
— Хорошо, — отвечаю я, — до свидания Михаил Павлович. Спокойной ночи папа.