Та, оставшись лишь в белье, кивнула, в знак согласия.
— Мне нужна твоя помощь Ия! И если ты согласна помочь, давай поступим следующим образом, я куплю приглянувшиеся тебя вещи, а ты, в свою очередь, на следующей неделе купишь для меня ВЭМ, нужную модель я тебе укажу, а в следующую субботу, в школе, просто обменяемся нашими покупками.
— А зачем… — начала было она, но я приложил указательный палец к ее губам и улыбнувшись, ответил:
— В нужное время я тебе обязательно все расскажу.
— Но, если мама вдруг узнает, что я отдала тебе оформленный на меня ВЭМ… И если ты с его помощью сделаешь что-то нехорошее… Она запретит мне с тобой дружить, а ты моя настоящая, единственная и лучшая подруга, — когда она произнесла последнюю фразу, по ее щекам уже катились слезы, которые я стер своей ладошкой.
— И ты моя лучшая подруга! Так что я сделаю все и даже больше, чтобы тебе не запретили со мной общаться. Я не допущу того, чтобы кто-то что-то узнал, ты мне веришь?
Та, со все еще красными от слез глазами, закусив прелестную губу, кивнула.
— Я помогу тебе! — вероятно, впервые в жизни она столь решительно что-то сказала.
— Ну и отлично! Кстати, это платье тебе очень к лицу! Берем его! — сказал я.
— Берем! — согласилась со мной Ия.
Домой, в итоге, я вернулся нагруженный всяким хламом, весьма ценным для Ии.
А в понедельник, к заметному огорчению учителя — отказался от участия в Олимпиаде этого года.
— Петр Иванович, я долго размышляла и решила не участвовать в Олимпиаде, в этом году по крайней мере, к сожалению, мне не позволяет здоровье…
— Очень жаль, — ответил он, — очень жаль, но, в конце-концов, это не последняя возможность…
— Да! — согласился я, — возможно в следующем году!
Не до Олимпиад мне сейчас! Удовольствие от этого мероприятия, на фоне грозящего мне весной кошмара, мне все равно не получить, а раз так, то лучше бросить все силы на решение более актуальной проблемы, а уж затем, когда и если буду жить нормальной жизнью… Если буду…
Мои размышления были прерваны тем, что к нам «на огонек» заявились гости. Когда я вышел посмотреть, что происходит, выяснилось, что прибыла солидная толпа неких дам и господ, в количестве двенадцати человек и как я понял ситуацию, это были высокопоставленные служащие каких-то Семейных структур, руководимых «папаней».
Все эти дамы и господа, поздоровавшись со мной, проследовали в «отцовский» кабинет, где заперлись, обсуждая что-то, до глубокой ночи.
Мне было достаточно взглянуть на их лица, чтобы по моему позвоночнику пробежал холодок, а ладошки люто зачесались, от предчувствия близкой беды…