Когда все мои ноги, так же крепко связанные, были покрыты синяками, спешно проступающими везде, где только можно, двое из нападавших утомились. Они просто беззвучно прекратили избиение, скрывшись в сумерках заводского зала. Я почти успел выдохнуть и почувствовать, что боль утихает, из острой превращаясь в ноющую, но не тут-то было. На смену заступил еще один мужик, не слишком сильный, чтобы бить меня самостоятельно. В его руках была длинная и тонкая железная цепь. На такую сажают собак в деревнях, либо используют в гаражах для крепления замка. Она почти ничего не весит, если вас, конечно, ею не избивают.
Удары обрушивались на мои плечи и спину, которые оказались открыты после того, как меня услужливо развернулись от стены. Все, что я мог – это теперь прислоняться к кирпичам головой, сгорбившись. Было очень больно, а перед глазами плясали искры при каждом ударе.
– А я-то думал… что такое только в кино… бывает… – едва ворочая языком, пробормотал я. Как на зло, сознание все отказывалось покидать меня. – Будете смеяться… но я уже ничего не чувствую, кажется…
Боль притупилась, либо я уже настолько плохо соображал, что не понимал, что у меня что-то болит. Цепь несколько раз задела левое ухо, проходя по спине, так что из него тоже сочилась кровь. Левый глаз, похоже, не видел вовсе, залитый потом и сукровицей. Я даже не пытался понять, сколько прошло времени, потому что боялся ошибиться. Что если период, показавшийся мне длиной в час, на самом деле занял всего с десяток минут?
Возможно, мне стоило держать язык за зубами. Мои мучители приняли во внимание то, что я сообщил им о том, что пытка больше не работает так эффективно, как хотелось бы. Я должен был все чувствовать, это явно входило в их задачу. Один из мужиков бросил цепь на пол, и это был, кажется, самый прекрасный звук в моей жизни. Мысли о том, что после цепи он может принести что-то похуже, пришла ко мне слишком поздно.
Мне развязали ноги, но запястья все еще были перетянуты. Поскольку я больше не был прикован хоть к какому-то устойчивому предмету, мое тело завалилось в бок и повалилось прямо на холодный пол. Его прохлада показалась мне не менее прекрасной, чем звук падающего орудия пытки. Сознание немного прояснилось, от этого стало больнее.
Почему я здесь? Кто так сильно ненавидит меня, что заворожил толпу любителей пыток, чтобы они делали со мной столь ужасные вещи? Кто вообще способен заворожить толпу взрослых мужчин, да еще и так надолго? Они немало гонялись за мной до того, как поймали.
Сначала я думал, что дело было во мне. Мужики преследовали меня, раз за разом узнавая, где я нахожусь. Потом я думал, что дело в Авдееве, ведь люди в черном явились по его зову. Вернее, кто-то прислал их к нему в Сколково. Затем выяснилось, что дело было не в Алексе, а в том, что было у него. Пробирка с сущностью Смерти была его самым дорогим сокровищем, и только поэтому ученый был так интересен преследователям. В Сколково сумка с пробиркой оказалась у меня, зомби сразу же забыли про Алекса и ринулись за мной.