— Почему не может быть?
— Да это я так, не бери в голову. Ты лучше скажи: готова ли ты узнать правду о Шаталове? — спросила она и сразу же вспомнила отвратительный большой кухонный нож с белой ручкой, который торчал из тела Станислава Шаталова, жениха погибшей Майи.
— Что еще ужасного ты собираешься мне сообщить? — Сара была наэлектризована до предела. Но ничего лучше шоковой терапии на тот момент все равно придумать было невозможно.
— Я же была у него утром. Дверь открылась, и я вошла. Словом, он был мертв. Затем убили Майю — я в «этом нисколько не сомневаюсь, потому что Майя навряд ли сама положила в машину три канистры с расплескивающимся на ходу бензином… Она же не самоубийца… И еще — где ее голова? Я понимаю, что тебе неприятно говорить об этом, но ведь мне часто приходится общаться с Игорем, Сапрыкиным, Арнольдом, и я постоянно задаю им разные вопросы… Так вот, тело Майи не могло сгореть дотла. Больше того: те кости, которые лежат сейчас у тебя в сумке, могут быть и не ее…
— Как так? — Сара выронила зажженную сигарету, пепел рассыпался по столу. — А как же ее украшения, браслет, пряжка от сумки?
— Но головы-то нет. Все это очень странно, поверь мне. Если хочешь, мы с тобой прямо сейчас съездим к одному моему знакомому патологоанатому и расспросим его обо всем. Он объяснит тебе все куда более квалифицированно, чем я. Но главное — ты поверишь ему.
И тут Сара встала и подошла к окну. Люди довольно часто в сложные минуты своей жизни обращают свой взор на небо. Подходят к окну и подолгу смотрят на звезды или пролетающие облака.
— Там была голова, — глухо проговорила она, — просто я ее не взяла. Не захотела брать. Я не могла поверить, что эта обгоревшая кругляшка с пустыми обугленными глазницами — Майя. Я так и сказала тому человеку, который мне все это показывал.
Наталия ошеломленно уставилась на нее — она была потрясена. Сара — совершенно непредсказуемая женщина. Эстетка до мозга костей. Надо же! Притащила из морга груду костей, а череп взять не сочла необходимым.
— Хочешь, я тебе поиграю? — неожиданно, чтобы как-то разрядить тягостную атмосферу, предложила она. — Что-нибудь нейтральное, спокойное, чтобы ты пришла в себя…
Сара взяла себя в руки, и они вдвоем прошли в «классную», где в синих сумерках сверкал черным лаком элегантный белозубый рояль.
— Зажечь свет? — спросила Наталия.
— Да нет, не стоит, — тихо отозвалась Сара. В темноте она показалась Наталии поразительно красивой и утонченной. Черные кудри ее, высоко поднятые и уложенные на затылке, блестели в свете уличного фонаря, который где-то на треть освещал комнату и делал кружевные занавески на окне ослепительно белыми.