— Запрет на посещение Раадрима принял мой отец? — уточнил я.
Лекарь согласно кивнул.
— Понимаю раадримцев. Я бы тоже не хотел, чтобы мои гости обретали подобное могущество. Меня так и распирало от магии, пока был там. Никогда еще таким сильным магом себя не чувствовал. Даже портал обратный выстроил на едином дыхании, а вы знаете, как это сложно даже в пределах одного плана мироздания?
— Потому и откат пошел такой сильный, — подтвердил Абсид Консунт. — Пропорционален личному резерву. И то, что вы чувствуете — только начало, будет намного хуже. А ваше всемогущество еще и потратились магически, — он недовольно тряхнул длинной бородой, заплетенной по традиции его родины во множество тонких косичек.
Тоже сердится за розовые халлы, понял я. И правильно. Я сильно сглупил. Повелся на слабо можно сказать.
— Может статься так, что я не переживу последствий, — задал прямой вопрос, и по долгому пристальному взгляду пожилого иррантийца прочел ответ.
— И что бы вы порекомендовали нашему мальчику? — нахмурился сидящий в глубоком кресле герцог Шантер. Его вызвал Гансо, когда понял, что со мной что-то неладное творится.
— Вернуться в Раадрим как можно скорей и пройти полную адаптацию.
Повисла тишина. Присутствующие были слегка шокированы таким советом. И я в том числе.
— Но как же запрет?
— Магический запрет действует для всех и для огнекрылых в первую очередь. Его заключил твой отец и мятежник Гарлиф, который тогда еще притворялся его другом и советником, незадолго до вашего рождения. Но вы — правитель Фриденвелта, и в запрете на этот счет есть оговорка. Наверное, ее специально предусмотрели, чтобы была возможность перехода на случай, если придется переиграть все назад.
Мы с Шантером переглянулись, а иррантиец продолжил:
— А раз так, не стоит отказываться от столь простого решения. Это не только облегчит ваше состояние, но сделает вас сильнее и устойчивее к магии обоих миров. Подумайте об этом как следует, ваше всемогущество. Времени остается все меньше. Я не могу надолго облегчить ваше состояние.
Гвалт поднялся такой, словно в моей спальне присутствовала группа адептов первокурсников, а не три мудрых человека. Абсид Консунт настаивал на своей версии. Гансо протестовал, не желая расставаться и называл все самоубийственно авантюрой. Кто бы мог такого ожидать от самого младшего из присутствующих? Герцог Шантер напоминал сломанные весы, стрелка которых лихорадочно мечется из одной стороны в другую. С такой скоростью приводил доводы за и против и сам же их опровергал.
Я терпеливо выждали, и мои ближники постепенно сами пришли к единому мнению.