Для любого мага стать простым человеком равно смерти. Мало кто после адаптируется и продолжает жить дальше. Даже Руфусу я не желаю подобного.
— Зависит от решения суда, — Гейл задумчиво поджимает губы. — Ирис, вот скажи мне как без пяти минут дипломированный призыватель, как Руфусу удалось подчинить чужого фамилиара? Или Войси-Лауди тоже замазалась?
— Теоретически это возможно. Правда, понадобится прорва магии. Но откуда бы ему взять столько силы после боя? Если… Если только не сама Стерва отдала фарреху приказ слушаться Руфуса? — замолкаю, вспомнив, какую неожиданную подпитку получила сама, а ведь никто ничего не понял. Даже лучшие друзья.
Да и я сама еще до конца не осознала, что это было. Так что в ее природе еще предстоит разобраться.
— Но зачем ректорше помогать племяннику, а потом его арестовывать? Звучит не слишком логично, — хмурится проклятийница.
Тут меня осеняет еще одна идея:
— Хлыст! Если он принадлежит кому-то достаточно могущественному, это сильно снизило бы затраты на подчинение.
— Но как Маклюс умудрился стащить хлыст у тетки? Только ленивый не видел, как она держала его в руках, а потом куда-то ушла, — хмурится Гейл. — И это случилось раньше, чем официальная часть дуэли закончилась.
— А что, если этот хлыст принадлежит не Войси-Лауди? — высказываю внезапно пришедшее в голову предположение.
Смотрим друг на друга, и, похоже, думаем об одном и том же. Но ни одна из нас не решается высказать догадку вслух. Настолько она кажется крамольной.
Разговор прерывает стук в дверь.
Глава 9. Простые адепты, непростые истории
Дверь приоткрывается. Сначала мы видим улыбающееся конопатое лицо Жака, заглянувшего внутрь, а затем входит и он сам.
— Девочки, доброй ночи! Можно?
— Заходи. Куда от тебя денешься, — кривится проклятийница, но я вижу, ее недовольство наигранное.
— О, шокол! Угостите? — парень просительно хлопает длиннющими рыжим ресницами.
Гейл закатывает глаза, но пододвигает парню свеженалитую чашку, которую только что приготовила для себя, и тянется к буфету за новой. Рыжий радостно хватает стул и, развернув задом наперед, оседлывает. Маленькая чашечка тонет в его руках. Мыча и причмокивая от удовольствия, Рыжий пробует напиток. Когда он делает несколько глотков, проклятийница ехидно интересуется:
— И не боишься?
— Из твоих рук приму что угодно, — не моргнув, отвечает на ее выпад хитрющий артефактор, глядя влюбленными глазами.
Мандрейдж закатывает глаза, но легкий румянец, окрасивший ее бледные щеки, выдает девушку с головой. И мне становится интересно, когда уже обоим надоест эта игра и они начнут нормально встречаться?