20 апреля 1907 года. 14:35. Финский залив, 10 миль севернее острова Мощный, мостик линейного крейсера флота его Величества «Дредноут».
Линейный корабль флота его Величества «Дредноут» – краса и гордость британского кораблестроения… После долгих размышлений адмирал Фишер все же убедил своего друга Берти подождать до тех пор, пока детище королевский верфей в Портсмуте, порожденное гением кораблестроителя Уотса, не вернется из своего трехмесячного учебно-испытательного похода к британской Вест-Индии, острову Тринидад. В поход «Дредноут» вышел пятого января, а двадцать третьего марта он уже бросил якорь в гавани Портсмута, после чего Великобритания, позабыв обо всем, предалась неумеренному ликованию. Подумать только – британский флот получил самый лучший и самый мощный корабль в мире! В наибольшей мере восторг испытывал первый командир этого чудища – кэптен Реджинальд Бэкон, ученик и единомышленник адмирала Фишера.
««Дредноут» – это исключительно удачный проект! – вещал он. – Турбинная установка без серьёзных поломок выдержала поход в десять тысяч миль со средней путевой скоростью в семнадцать узлов, как у лучших крейсеров – и находится во вполне удовлетворительном состоянии. Традиционная установка с поршневыми машинами если бы и преодолела подобное испытание, то по его завершении потребовала бы полной переборки механизмов».
После этого триумфа адмирал Фишер представил новейший линкор членам парламента, делегациям общественных организаций и прессе. Это был его час славы: идеи, неустанно продвигаемые им в течение двадцати лет, наконец-то воплотились в стальную плоть многотонной брони и точных механизмов. Все британские газеты пестрили хвалебными статьями, прославляющими корабль и его создателя, а от праздной публики, желающей посетить корабль, не было отбоя. Но все когда-нибудь кончается; схлынули потоки джентльменов, желающих поглазеть на очередное воплощение могущества Pax Britannica>[12], «Дредноут» подчистили и подкрасили, в представительских каютах навели порядок и подготовили их к проживанию особо важных персон, а команда линейного корабля отгуляла свое на берегу, спустив пар в пабах и борделях. Все было готово к дипломатическому рейсу в Санкт-Петербург.
Но в связи с задержкой проездки у короля Эдуарда не получилось удрать в Россию налегке. О предстоящем визите в Петербург пронюхала его супруга, королева Александра, приходившаяся родной сестрой русской императрице Марии Федоровне, а младшему поколению Романовых (Николаю, Михаилу и Ольге) – теткой.
«Нет, ни за что на свете, Берти! – талдычила королю благоверная, – ты должен взять меня с собой, повидаться с родней! Ведь, помимо Петербурга, мы непременно заглянем в Копенгаген, где уже год правит мой брат Фредерик, а потом в Гельсингфорс к кузену Ники…»